Я превратился в беспомощного мальчика

До травм я был сильным парнем

Я мог стать тотально слепым в 29 лет. Во время ночного дежурства в Дальневосточном морском пароходстве, где я работал в службе обеспечения безопасности персонала, было подозрение, что посторонний проник в кабинет руководителя. Я вылез на строительные леса на уровне третьего этажа, не сориентировался и со всего маха ударился головой о металлическую конструкцию. Привкус соли на зубах, белая пелена перед глазами. Сразу вроде бы отпустило, а через некоторое время стало пропадать зрение. Диагноз: субтотальная отслойка сетчатки на оба глаза.

Следующие два с лишним года я жил в постоянном страхе. Когда сетчатка отслаивается, ты проваливаешься в полную темноту, и кроме, как по стенке ползти, ничего не можешь. Охватывает ужас.

Я много раз испытал это состояние. Мне сделали одиннадцать операций: первую в краевой клинической больнице во Владивостоке, остальные в Хабаровске в МНТК «Микрохирургии глаза» имени академика С.Н.Федорова. Сетчатка никак не хотела приживаться, и я все больше терял зрение, а вместе с ним надежду.

Страшное ожидание следующей и следующей операции прошло в казенных стенах общежития. На момент, когда со мной произошел несчастный случай, я получал второе высшее образование: учился на юридическом факультете в Дальневосточном государственном университете (сейчас Дальневосточный федеральный университет. – Прим. ред.). Пришлось брать академический отпуск. Во Владивостоке никакой родни у меня не было, и на улицу меня не выгнали.

Однокурсники поддерживали, как могли. Миша, мой сосед по комнате и добрый друг, сам убирал, готовил еду, помогал мне во всем. Я чувствовал себя отвратительно из-за собственной беспомощности. До травмы был сильным парнем, занимался рукопашным боем. Каждый день тренировался, выступал на уровне кандидата в мастера спорта.

Родом я из Минска, школьные годы прошли в Риге, в Таллине окончил высшее военно-политическое училище, получил специальность заместителя командира роты по политической части. Учился хорошо, поэтому мне предоставили право выбора места службы. Меня всегда влекла романтика Дальнего Востока, хотелось посмотреть этот край, поэтому я предпочел Тихоокеанский флот.

Родители отправили меня в дальние края здорового, сильного, чтобы я тут успехов добился, а я превратился в беспомощного мальчика, которому грозила полная слепота. Я не мог себе позволить вернуться в родной дом в таком состоянии, мне было по-человечески стыдно. Поначалу я не сообщал о случившемся близким. Когда уже оформил инвалидность, пришлось рассказать о своих незавидных делах, приехала мама. Но я решил, что бы ни было, буду устраивать свою жизнь во Владивостоке.

Богородица иглой пришивала мне сетчатку

На очередную операцию я приехал, окончательно упав духом. Врач поддерживал меня, говорил, что есть пациенты, которым требуется много операций, что не стоит сдаваться. Я уже почти ему не верил. Когда меня перевели в палату, я положил под подушку икону Пресвятой Богородицы, закрыл глаза, молился и представлял, будто Святая иглой, мелкими стежками, пришивает мне сетчатку.

И чудо случилось: наконец сетчатка приросла. Сейчас у меня инвалидность второй группы, но я все-таки вижу. В тот момент от тотальной слепоты меня спасла Богородица, я уверен в этом. Это был самый яркий случай, когда я почувствовал, что не сдаться мне помогла вера.

Все мы ходим под Богом. И чем труднее человеку жить, тем он ближе к Богу. В тот трудный период я каждое утро принимал холодный душ и в любую погоду – даже зимой, в мороз – практически полностью раздетый выходил на балкон и долго молился. Часто ходил в храм и просил Всевышнего о помощи.

Она была достойной девушкой, а я – незавидная партия

Еще будучи здоровым, я встретил девушку, которую полюбил. Она стала главной причиной, почему я твердо решил остаться во Владивостоке. Правильно я тогда сделал, мы счастливо женаты уже 19 лет.

Познакомились на паромной переправе, где вместе оказались, добираясь с вокзала прибрежных сообщений на мыс Чуркина. Эльвира – моя любовь с первого взгляда. Как сейчас помню: тонкую талию подчеркивала юбка-тюльпан, красивые ноги в замшевых коричневых туфлях на высоком каблуке. Я подумал: «Ух ты! Какая девчонка красивая, модная». Эля поразила меня своей яркой внешностью.

Заговорил с ней о чем-то высоком, а она ответила, что много курит и пьет – культурный разговор не может поддержать. Но я сразу понял – шутит. Мне удалось выяснить, что она работает в центре «Приморрыбсвязи». Стал ей звонить, пригласил на свою тренировку по рукопашному бою. Хотел показать, какой я из себя орел: надавал на ее глазах тумаков своим товарищам. Мы толком-то еще и повстречаться не успели, когда произошел со мной несчастный случай.

Эля навещала меня в общежитии. Потом я предложил ей жить вместе, она согласилась. Но скоро стала сомневаться в том, что ей по силам связать свою жизнь с человеком, который рискует ослепнуть. Я понимал, что она была достойной девушкой, а я – незавидная партия, и по-честному предложил ей самой сделать выбор. Она не смогла уйти. Через несколько месяцев, в День всех влюбленных, мы ехали на троллейбусе из Марфо-Мариинской обители милосердия, вышли рядом с Фрунзенским ЗАГСом, я взял ее за руку и сказал: «Пойдем подавать заявление». Так мы и стали семьей.

Дочь умирала, а я стоял над ней и просил Бога об исцелении

Самые светлые, радостные, счастливые моменты всегда были связаны с детьми: у меня две дочки и младший сынок. Но Веры, моей средней любимой доченьки, прошлым летом не стало.

Диагноз ребенка – воспалительная миофибробластическая опухоль брюшной полости, забрюшинного пространства и малого таза – снова загнал во мрак мою жизнь. С огромной опухолью, размером с булку хлеба, мы боролись больше года: операция, курсы химиотерапии. Молились с женой так много, как никогда раньше. Я надеялся на чудо до последней минуты. Вера умирала, а я стоял над ней и просил Бога об исцелении. Ничего не вышло. Моя Вера ушла.

Я не могу смириться с гибелью дочки, не знаю пока, как мне выйти из этого состояния.

Каждый в горе задается вопросом: «Почему эта беда случилась со мной? За что?» Хочется закрыть глаза, закончить этот дурной сон, но он не проходит.

Это мрачное событие перекрывает теперь всю мою жизнь.

Со стороны казалось, что я хорошо держался, когда Вера была уже совсем в тяжелом состоянии, но это не так. Уже после ее смерти я стал болеть, прошел обследование, врач обнаружил рубец на сердце – на ногах я перенес инфаркт. Никто не думает о своем состоянии, когда спасает ребенка. Не дай Бог с этим столкнуться.

Не хочу другим навязывать свое мнение, но я не уверен, что есть вечная жизнь. Никто с того света не вернулся. Меня пытались успокоить, убедить священники, прекрасные, достойные люди, но я не могу в это поверить. Это сложный вопрос, ответ на который я гарантировать не берусь. Тем не менее я знаю точно, что пока мы помним о близких, они живы.

Каждый день я напоминаю себе, что уныние – это грех. Несмотря ни на что, надо верить в Божью помощь, продолжать молиться, надеяться, быть оптимистом. И, наверное, неправильно задаваться вопросом: «Почему это со мной?» Крест дается по силам человеку. Горя, испытаний никто не хочет в своей жизни. Нельзя считать, что Бог непременно должен тебе помочь. Я надеюсь, что Он действительно оценивает наши возможности и дела, и что мы справимся.

Быть личностью и дать детям жизненные ориентиры

Двенадцать лет я руковожу Приморской краевой организацией Всероссийского общества слепых (ВОС), помимо этого являюсь директором предприятия «Ритм», где работают незрячие. Несмотря на непростую обстановку на протяжении нескольких лет, мы, слава Богу, продолжаем работать. Недавно праздновали 70-летие. После реабилитации я закончил обучение на юридическом факультете и длительное время работал в Адвокатской палате Приморского края.

Я считаю, что очень важно состояться как личность, чтобы дать своим детям жизненные ориентиры. Мой отец был капитаном в Латвийском морском пароходстве, потом работал капитаном же на Рижском судостроительном заводе. За пять лет до своей смерти он оставил мне на память о себе две вещи: капитанский погон и серебряную медаль по окончании белорусской школы. Отец будто говорит мне: «Будь достойным человеком, хорошо учись». Сыну я уже отдал свое удостоверение Приморской краевой коллегии адвокатов и медаль об окончании Таллинского военного училища.

Я едва не ослеп, я похоронил дочку, но продолжаю молить Бога дать здоровья моим родным, дать мне сил поднять на ноги детей, чтобы они выросли достойными людьми. Я каждый день помню, что только своим личным примером могу показать им, как быть сильным, целеустремленным человеком, несмотря ни на что.