Научили, что дальше? Об образовании детей с ментальными особенностями

В этом году нашу школу вместе с другими выпускниками покинули 5 учеников 12Б класса. И хотя ни один класс не бывает похож на другой, эти ребята для меня – особенные. Работа с ними позволила решить одни проблемы и тут же поставила новые.

5 лет назад руководство интерната решило, что подросших учеников, обучающихся по программе VIII вида (для детей с умственной отсталостью) нужно учить основам компьютерной грамотности. Аргумент прост: дома у всех ребят есть компьютеры, и нужно помочь им овладеть этим современным инструментом. В число экспериментальных попал и этот (тогда – восьмой) класс, а учителем стала я. К тому времени у меня уже был опыт преподавания информатики не только в средних, но и в начальных классах. Но всё это были ребята с ДЦП, которые, более или менее успешно, «тянут» массовую программу. Уже к концу первого класса подавляющее большинство из них может по слогам разобрать простенькую инструкцию и выполнить ее. А что могут эти? Спросила у их основного учителя – ответ уклончивый: «Сама увидишь…» Впрочем, то, что этот класс – один из сложных, я уже знала…

Пять человек – словно пять разных планет.

Красавец Максим практически не способен контролировать собственные действия. Даже застегнуть пуговицу для него – проблема, хотя у парня легкая форма ДЦП и неплохая память. Любимое занятие – проверять, знают ли окружающие, что будет дальше. (Такое впечатление, что режим дня стал для него палочкой-выручалочкой, позволяющей как-то упорядочить внутренний хаос.) Во время первых занятий я с удивлением обнаружила, что Макс бегло читает вслух. Но насколько он понимает прочитанное, так и осталось загадкой – вместо ответа он, как правило, повторял вопрос.

«Солнышко» класса – Егор, обаятельный, отзывчивый парнишка. Если бы не сильнейшая утомляемость, мог бы учиться в массовой школе. Но в начальных классах его хватало только на первые 10 минут урока. Потом 15-20 минут он отдыхал, лежа на парте, оживляясь лишь к концу занятия.

Хорошо учился и Михаил. Но – только тогда, когда ему удавалось отвлечься от своих навязчивых идей. С возрастом делать это становилось все сложнее. К тому же, в старших классах у них с Егором появилась общая беда – апатия. Неглупые ребята, они прекрасно понимали, по какой программе учатся, и из-за этого стремительно теряли интерес к учебе.

Зато у Саши с Лизой настроение часто было хорошим. У обоих очень плохая память (забывают собственный день рождения), оба с трудом научились читать-писать, но при этом вполне адаптированы в бытовом плане. Сашу притягивает техника, он был рад возможности «изучать компьютер». Сложнее с Лизой: ее мозг практически отказывался принимать новую информацию. Эта симпатичная, общительная девушка на уроках при малейшем затруднении превращалась в статую. Если ее не трогать, могла просидеть неподвижно все 40 минут…

Что делать с таким классом? Ведь учить, как ни крути, надо всех одновременно… Я взяла за основу программу по информатике для 1-2 классов, хотя и боялась: не обидятся ли ребята, увидев слишком «детские» задания. Но опасение оказалось напрасным: восьмиклассники, как и более сильные девятиклассники, с азартом выполняли задания на сравнение картинок, логику и понимание инструкции, попутно осваивая работу с мышью и клавиатурой. Временами оживлялась даже Лиза. Только с Максом поначалу были проблемы: он никак не мог усвоить, что включенный учителем компьютер нельзя выключать, и делал это при первой возможности, причем самым грубым образом – нажимая кнопку питания. Пришлось на пару месяцев «отлучить» его от машины, оставляя во время практических занятий за партой или (если мальчик уж очень возбужден) сажая за выключенный компьютер. Наказание помогло – когда я позволила Максиму работать на компьютере, он старался выполнять только мои задания.

Однако долго держать ребят на развивающих упражнениях было бессмысленно: более сложные инструкции и задания на логику (конец 2 класса массовой школы) ставили всех учеников в тупик, что, в общем-то, было предсказуемо. Дальше нужно было идти другим путем. Но куда? Стали изучать графический и текстовый редакторы – основу основ. Практически сразу выяснилось, что ребята приучены к одному виду работы – повторению данного образца. Без этого никто не мог нарисовать даже примитивный домик. Раскрашивать – другое дело. Это получалось у всех. Чуть легче пошло с набором текста. Привыкшие к заданиям на списывание, все уверенно набирали отдельные слова. Но как только начались предложения, выяснилось, что три человека из пяти не видят разницы между заглавной и строчной буквой…

Так понятие «умственная отсталость» из абстрактной категории постепенно превращалось для меня в множество конкретных проблем. Но главным был вопрос: какова цель наших уроков? Ведь я прекрасно понимала, что использовать компьютер как инструмент может только человек, владеющий определенным багажом знаний. У большинства учеников этого класса его не было.

Яркий пример: к концу второго года обучения я приберегла тему «Общение в Интернете». Одной из задач стало освоение возможностей чата и электронной почты. Думалось: это поможет ребятам после ухода из школы поддерживать контакт друг с другом. На первом же уроке выяснилось, что учетная запись в «аське» есть только у Егора. Остальные должны были пройти процедуру регистрации. И тут оказалось, что Лиза, Саша и Макс не в состоянии заполнить простую анкету, хотя пару месяцев назад мы подробно изучали, как это делается. Миша с этой задачей справился, но придумать себе логин и пароль не сумел и он. Когда же ребята с помощью нас с Егором преодолели все трудности и разом вошли в «аську» (числовые логины и пароли я распечатала каждому на бумаге), мне стало ясно, что никакого общения не получится. Никто, кроме Егора и отчасти Миши, не понимал, о чем можно писать друг другу. (К слову: в классах, которые учатся по массовой программе, подобных затруднений не возникает даже у самых слабых учеников.)

Уразумев всё это, я решительно отказалась от предложения разработать для этого класса, а затем и реализовать на практике трехлетнюю программу допрофессиональной подготовки по специальности «Оператор ЭВМ». После окончания 9 класса ребята стали осваивать на базе школы другую, более доступную им профессию – переплетчик. Но наши занятия не прекратились, просто вместо уроков мы стали встречаться на факультативе под названием «Компьютерный дизайн».

Изменение формы занятий дало мне бОльшую свободу выбора как в плане материала, так и в плане навыков, которые ребятам предстояло освоить. Мы стали учиться красиво располагать на странице текст и картинки, подбирать шрифты и цвета, обрабатывать фотографии и создавать презентации. И тут выяснилось, что у Саши есть задатки дизайнера. Медленно, вдумчиво он колдовал над оформлением фотографий, долго рылся в Интернете, подбирая нужные снимки. Изменилась и Лиза. Она начала осознавать свои затруднения и просить о помощи. «Что-то я забыла, как это делать», – задумчиво произносила она и после моих подсказок энергично продолжала работу. Даже Максим научился подбирать и сохранять на компьютере фотографии по заданной теме, а потом переносить их в презентацию.

Я прекрасно понимаю, что причиной этих и многих других подвижек стали не только мои занятия. Ребята росли, развивались, осваивали новые виды деятельности. И все же уроки компьютерного дизайна были одной из немногих нитей, связывавших их с жизнью учеников массовой школы, и потому достижения в этой сфере были особенно важны для самосознания ребят. Но чем дольше продолжались занятия, тем сильнее меня охватывало чувство иллюзорности успеха.

Да, сегодняшние выпускники 12Б во многом отличаются от тех восьмиклассников, с которыми пять лет назад мы начали освоение «умных машин». Они овладели простейшими навыками набора и оформления текста, научились делать коллажи и презентации, узнали, как найти нужную информацию в Интернете и скачать оттуда файлы, наконец, начали принимать самостоятельные решения. Ребята постепенно осознали: компьютер – это не игрушка, а умный помощник человека в самых разных сферах деятельности. Под моим руководством они даже выполнили несколько оформительских «заказов» для класса и школы. Некоторые говорят, что после школы хотят найти работу на компьютере.

Но те же занятия наглядно показали, что ученики школы VIII вида никогда не смогут профессионально выполнять на компьютере даже простейшие виды работ, такие, как набор текста или заполнение данными готовых форм. Ведь за 5 лет даже Миша с Егором так и не научились находить ошибки в словах, которые им подчеркнула программа проверки орфографии (а ошибки они делают даже при списывании с печатного текста). Всё, что они могли, – спросить у меня: «Где тут ошибка?» О дизайнерской работе я и не заикаюсь – для профессиональной деятельности в этой сфере требуется не только владение сложными программами, но и креативное мышление, умение находить нестандартные решения, которого у ребят тоже нет.

Скорее всего, уже через несколько месяцев большинство моих учеников утратит навыки, которые они с таким трудом приобрели за 5 лет овладения компьютерной грамотностью. (По сути, дальше пресловутого «курса молодого бойца» мы с ними и не продвинулись.) Останется то, что было и до начала занятий: умение бездумно жать на кнопки в примитивных компьютерных играх и запускать видеоролики на YouTube. А еще – иллюзия, будто их «научили работать на компьютере», но злые дяди-тети не дают им возможности применить эти знания на практике.

Наш эксперимент дал подросткам с проблемами в интеллектуальном и психическом развитии возможность овладеть знаниями и умениями, которые раньше были доступны только для учеников массовой школы. Он показал, что обучение основам компьютерной грамотности помогает в коррекции отдельных проблем детей, таких, как выработка произвольного внимания, развитие творческой активности или осознание собственных ошибок. Однако главную роль в этом играет не специфика работы на компьютере, а живой интерес ребят к этому виду деятельности. Что касается успехов в овладении компьютерными программами, то они оказались более чем скромными. Объясняется это просто: компьютер – хоть и «умный», но все же только инструмент, эффективность которого напрямую зависит от интеллекта того, кто им пользуется.

Чем больше я думаю об итогах этого эксперимента, тем сильнее мне кажется, что они – хороший ответ горячим сторонникам инклюзии как идеи совместного обучения детей с разными познавательными возможностями. Людям (прежде всего – родителям детей с ОВЗ) кажется: если ученику-инвалиду дать возможность учиться так же, как и «все», он резко изменится. Но это не так. Максимум, что может дать детям с ментальными и психическими проблемами соседство со здоровыми ребятами – стимул к подражанию. Кто-то скажет, что и это немало. Однако если потребность делать то же, что и другие, не подкреплена внутренними ресурсами ребенка, дело ограничится лишь иллюзией развития.

Последний пример: сейчас в одном из средних классов вспомогательной школы учится мальчик, мама которого очень много сил тратит на развитие сына. Она научила его достаточно быстро набирать печатный текст на компьютере и явно гордится этим. На моих занятиях мальчик часто просил дать ему задание что-нибудь написать. Но когда я говорила «Пиши, что хочешь», он радостно заполнял экран бессмысленным набором букв, как это делают 4-5-летние малыши.

Да, подростки с ментальными проблемами живут в нашем цифровом мире со смартфонами и планшетами в руках. Часто взрослые принимают уверенность, с которой ребята находят на гаджете любимые игры, за умение «работать на компьютере». Наш эксперимент показал, что это, к сожалению, не так. Это вовсе не значит, что таких учеников не нужно учить пользоваться современной техникой. Нужно, тем более, что она вызывает у них огромный интерес. Однако эффект от такой работы был бы несоизмеримо большим, если бы в России была создана система социализации инвалидов с ментальными и психическими нарушениями в виде центров трудовой занятости и досуга по месту жительства. Тогда мы, школьные учителя, знали бы, какие именно навыки понадобятся им во взрослой жизни, и смогли бы целенаправленно их развивать.

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *