«Корона позволяет мне делать много хороших дел», — Ксения Безуглова, «Мисс мира» среди колясочников

Ксения Безуглова — «Мисс мира–2013» среди девушек-колясочниц. А ещё — активный общественный деятель, который занимается решением проблем людей с ограниченными возможностями в общественных советах и комиссиях при государственных структурах. О своей работе и приоритетах Ксения рассказала в интервью корреспонденту «Филантропа».

— Скорей всего, жизнелюбие и открытое отношение к людям — мои врожденные качества, — говорит Ксения Безуглова. — Плюс, конечно же, существенную роль играет то, что я стала «Мисс мира–2013» среди девушек на инвалидных колясках. Корона позволяет мне делать много хороших дел.

— Каковы приоритеты в вашей обширной деятельности?

— Стараюсь вкладываться полностью в [общественные] советы, в которые вхожу. Сами понимаете, Совет при Правительстве РФ может многое решить. Соответственно сейчас среди первостепенных задач — помощь государству в реализации программы «Доступная среда». Там очень много работы, много разных поправок надо принять и учесть. Потому что бюджета не хватает и в регионах в связи с этим проблемы.

— Можете проиллюстрировать ситуацию?

— Везде по-разному. Все зависит от руководства. У нас можно выехать даже 300 км от Москвы и увидеть проблемы. В Тульской области, к примеру. Есть Дальневосточный регион, он очень сильно отстает. Я там часто бываю. Трудно собрать 10 человек на мероприятие. Просто нет контакта с ними. Здесь ты пишешь в социальную сеть и на улицу выйдут сотни. А там у людей нет возможности из дома выбраться.

…Везде проблемы разного характера. Где-то больше «доступная среда» отсутствует, где-то нет социальной активности. Основная моя цель, чтобы люди действительно жили полной жизнью. Я борюсь, чтобы дать людям крылья, чтобы дать им возможность обрести себя. Все упирается в то, что любая активность начинается с пандуса в твоем доме. Если нельзя выйти из дома или даже передвигаться по квартире, то никаких удовольствий от жизни в принципе не получишь.

— Из чего складывается большая часть вашей деятельности?

— Из работы с обращениями. Мне их много приходят, даже из глухих деревень. Со мной общаются и по социальным сетям, и с помощью электронной почты. И мне интересней всего работать с обращениями. Если я понимаю, что я смогу с задачей справиться – помогаю. Со временем все они сформировали круг проблем, которые нужно решать. Сюда входит и сфера социальной политики, фонд социального страхования, социальных выплат и в принципе восстановления человека. Сами понимаете, что не может быть во всей России только одна проблема. Они пересекаются. Это и доступная среда, и реабилитация, и проблемы образования, трудоустройство.

— Скажите, а насколько актуальна для России проблема трудоустройства людей с инвалидностью?

— Скажу одно: не все так просто. Предприятия могут брать, но у нас к сожалению, у некоторых [людей] с инвалидностью преобладает принцип иждивенчества. Даже если предлагают хорошие условия, инвалид ведет себя как иждивенец. Я это считаю неправильным: если мы боремся за равные права, мы должны вести себя как равные! И не ждать, что будут относится как-то по особенному. А многие инвалиды быстро привыкают, что они особенные люди. Что все им должны.

— А многие ли инвалиды в нашей стране могут получить образование? Насколько оно доступно для людей с инвалидностью?

— Думаю, что если человек хочет, он всегда найдет возможность учиться. В любом случае, если мы будем говорить о наших регионах, где совершенно недоступная среда в образовательном плане, то, конечно же, это проблема. К сожалению, на сегодняшний день большая часть инвалидов – это люди без образования. В лучшем случае – люди со средним специальным или средним техническим образованием. Если говорить о глухих или плохо слышащих – мизерный процент из них получает высшее образование. А колясочники тем более. Правда в Москве положительная динамика. И в крупных республиках, таких как Татарстан, Якутия, Бурятия, есть сдвиги. Там стараются наладить образовательный процесс хотя бы дистанционно. И к каждому относятся индивидуально.

У меня и моих соратников есть какой-то предел возможностей. Нужно, чтоб за нами шли образованные единомышленники. Чтоб пришли настоящие знатоки своего дела, которые действительно будут бороться за права инвалидов. Убеждена, что когда во власти и, где бы то ни было: и в образовании, и в науке будут люди с инвалидностью – вот тогда можно будет более и менее говорить о равных правах. Пока что я не вижу, чтобы было создано хотя бы то количество рабочих мест для инвалидов, которое по закону положено. Хотя это понятно. Образование у нас провалено, и брать сейчас на работу практически некого. Нужно, чтоб вопросы образования людей с ограниченными возможностями здоровья находились под неустанным вниманием региональных и федеральных органов.

— В какой степени от вас лично зависит изменение этой ситуации?

— Я довольна начавшимся более года назад сотрудничеством с Росмолодежью. В моих силах теперь возможность обеспечения присутствия людей с инвалидностью на форумах, проводимых под эгидой этой организации. Конечно же, меня сильно волновал вопрос технической организации форумов: они были все десять лет недоступны для людей с ограниченными возможностями здоровья. В прошлом году состоялся первый доступный для инвалидов «Селигер». Я контролировала «доступную среду», контролировала присутствие наших ребят (передвижение, транспорт, туалеты). Были проведены потрясающие мастер-классы, которые вели ребята с инвалидностью. И больше всего они воодушевили здоровых ребят. В этом-то и хранится ключ к концепту равных прав и возможностей. Ведь молодежь, которая собирается на этих форумах, — будущее нашей страны, это золотая молодежь во всех смыслах. Это целеустремленные молодые люди, которым просто необходимо понять, что такое люди с инвалидностью. В течение года я увидела серьезные сдвиги, потому что прошлые форумы подарили совместные проекты молодых и здоровых ребят и людей с инвалидностью.

…Все это очень сильно переворачивает создание здоровых молодых ребят. Они приезжают к себе в регион другими людьми. Они уже не могут думать эгоистично, они теперь думают более широко. Все свои проекты пропускают через призму, что есть вокруг люди с инвалидностью. И я считаю, что это — очень мощный ресурс, который помогает этому процессу двигаться. Когда все вместе взаимодействуют – это большой серьезный опыт. Который просто можно брать как матрицу и перекладывать на другие проекты по всей России. Интеграция – она только так происходит!

—Вы предлагаете законодательно ввести термин «молодые инвалиды»…

— Да, это позволит нам разработать более точную политику во многих сферах. В том же социальном страховании, том же трудоустройстве. В идеале получится разделять финансы и получать от этого выгоду. На сегодняшний день у нас есть две категории: дети-инвалиды и инвалиды. Конечно же, это неправильно. 18-летний, получивший инвалидность, не может приравниваться к 90-летнему. Это совершенно разные программы, совершенно разная социальная политика. Если мы говорим о молодых инвалидах, мы заботимся о них, получая иные результаты. Молодой инвалид способен быть помощью государству, способен работать, способен создавать семью. И быть равным членом общества. При этом у нас очень многие молодые инвалиды просто потеряны и плавно переходят из категории «молодой инвалид» в пожилого инвалида, так и не принеся никакую пользу – ни обществу, ни себе и абсолютно бессмысленно прожив жизнь.

Пожилой инвалид – это совершенно другая категория. Которая уже требует заботы иной. И другого отношения. Других выплат.

— Как вы относитесь к деятельности известных общественных организаций, призванных заниматься проблемами инвалидов?

— В регионах у меня всегда возникает вопрос – чем они занимаются? Есть Всероссийское общество инвалидов. Непонятно, куда уходят его гранты. Я приезжаю в регионы (тот же Дальневосточный), и я вижу тоже отсутствие пандусов, съездов, а также отсутствие парковок для инвалидов. И эта ситуация никак не меняется. Общественные организации должны по идее как-то двигать этот процесс. Он происходит эффективнее в диалоге власти с общественниками и самими инвалидами. Сразу видно, приехав в регион, есть диалог или нет. Это начинается с того же аэропорта. В Мурманске, к примеру, было отвратительно все устроено. С самолета выбросили на привокзальную площадь, а встречающие впервые увидели, что человек на коляске. Конечно же, когда я на следующий день встретилась с местным главой Общероссийского народного фронта, уточнила ситуацию. Оказалось, что собирают всем миром деньги, чтобы один единственный автобус приобрести для инвалидов города.

Если я приезжаю в регионы и вижу, что там абсолютные ноли в этом плане, то говорю об этом в правительстве.

— Вы около года работаете в Комиссии при Президенте по делам инвалидов. Чего удалось добиться?

— Это дает колоссальные возможности. Приходишь и видишь всех глав, всех министров! Есть возможность изменить ситуацию. Главное знать, как и в какую сторону ее менять. В целом я вижу положительную динамику в виде вышедших поправок и распределения ответственности за программы доступной среды между субъектами федерации. При этом надо понимать, что у нас большая страна и очень много зависит от кадров, от людей, которые сидят на местах. Но ведь их поведение тоже можно регулировать. Сейчас наша комиссия разработала Кодекс врачебной этики. Он обязателен к изучению всеми сотрудниками здравоохранения, вплоть до бухгалтерских работников и административного персонала. Это создано для того, чтобы дисциплинировать наших врачей, которые порой ведут себя очень некорректно и этим отталкивают людей. Это касается, в первую очередь, профилактики отказов от детей. Потому что очень часто сами же врачи или медицинский персонал склоняют к отказу от ребенка. Я ввела поправки, которые касались отношения к людям с инвалидностью.

— Известно, что вы отстаиваете права будущих матерей с ограниченными возможностями здоровья. Расскажите, пожалуйста, об этой стороне своей деятельности.

— Это пошло из совета при Департамента здравоохранения Москвы. Я сразу подняла этот вопрос, и тут же началась работа совместно с известным гинекологом, доктором медицинских наук, профессором Александром Георгиевичем Коноплянниковым. Было, конечно, непросто. Шло много проблем и звонков. Теперь уже беременные женщины со всей России ко мне обращаются. В принципе у нас было много всяких проектов, как вообще решить проблему, когда гинеколог женщине-инвалиду говорит, что надо срочно сделать аборт. Мы в Москве начали с того, что сделали несколько врачебных конференций и объяснили всем, что женщина с инвалидностью может рожать и какие могут быть нюансы в связи с ее состоянием. Все окружные доктора были собраны и дальше в округах уже распространяли нашу информацию. За прошедший год я не получила ни одного письма, что какой-либо столичный доктор возразил против таких родов. В регионах — да. Буквально последний случай: мне пришло письмо от женщины, которая сейчас ждет двойню. При этом врачи усиленно склоняют ее избавится от детей.

Была в Москве также проблема с доступностью роддомов. Мы пришли к выводу, что нужно в одном из столичных центров сделать две доступные палаты, оборудованные по всем стандартам, и иметь бригады отточивших руки врачей, которые бы досконально знали нюансы колясочников или женщин с другими видами инвалидности. И сейчас это все работает на базе Центра Планирования семьи и репродукции на Севастопольском проспекте. В этом году принято много родов женщин с инвалидностью. И малыши все прекрасные, и родители все довольные.

Источник http://philanthropy.ru/

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *