Клубы для инвалидов: интеграция или резервация?

Нужны ли различные общества, клубы, объединяющие инвалидов? Помогают ли они людям, потерявшим зрение, ограниченным в движении адаптироваться к окружающей жизни или уводят от этой жизни в резервацию – об этом мы поговорили с певицей, Заслуженная артисткой Российской Федерации, кавалером Ордена Чести Грузии, председателем попечительского совета фонда помощи незрячим и слабовидящим детям «По зову сердца» Дианой Груцкой и Еленой Созник, руководителем молодежного музыкального театра «Лориэн» (Казань). В прошлом она — художественный руководителем  Культурно — спортивного и реабилитационного комплекса Татарской региональной организации Всероссийского общества слепых. 

Диана Гурцкая: «Это должно быть общение по интересам, а не по медицинским признакам»

 — Очень многое зависит от самого человека, что именно ему самому нужно, — говорит певица.  — Общаться с людьми, быть частью окружающей жизни или спрятаться в узкий мир своих проблем? Наверное, второй вариант в чем-то проще, легче, требует меньше внутренних затрат и усилий.  Но лично я не являюсь его сторонницей. Любой клуб, любое закрытое сообщество людей с ограниченными возможностями – в итоге – замкнутое пространство. Некая резервация, обеспечивающая людей вроде бы тихим спокойным существованием.  Но из этого относительного внутреннего «комфорта» трудно выйти в мир, контактировать с ним. Собираясь в резервации, люди лишают себя полноценной жизни. Давая остальным людям, кстати, возможность считать себя какими-то особенными, иными, показывать на нас пальцем. Но если мы сами не изменимся, не снимем с себя некий «комплекс неполноценности», нам никто не поможет. Поэтому нам нужно крепко стоять на ногах, больше общаться, заниматься любимым делом. Я понимаю, что это – тяжело и что-то порой не получается, многое приходится преодолевать. Но в этом и есть наша сила, помогающая бороться с самыми сложными ситуациями.

Диана Гурцкая

— С другой стороны, наше общество не привыкло адекватно реагировать на людей с ограниченными возможностями, что усложняет выход в мир, о котором Вы говорите…

— У нас в обществе принято жалеть. А жалость и сострадание — это две разные вещи. Сострадание напрямую связано с желанием помочь. А любому человеку важнее, чтоб ему помогли, а не пожалели. Но опять же, многое здесь зависит от нас: как преподносить себя: беспомощными – или уверенными, спокойными, знающими себе цену.

А помочь разным людям сосуществовать вместе может  как раз полноценное общение. Потому я за инклюзивное образование, за инклюзивные клубы, школы, театры. Если мы будем стремиться к этому, общество, в конце концов, пойдет за нами. С другой стороны – инклюзивное обучение поможет с детства людям разных физических возможностей нормально воспринимать друг друга. Дети с ограниченными возможностями  и полностью здоровые дети с первого класса будут вместе учиться, общаться, играть. И между ними уже не будет той грани, того барьера, которых мы сегодня боимся.  И никакие клубы — резервации будут уже не нужны.

— Но ведь всем людям хочется общаться с такими же, как они, искать поддержки…

— Это должно быть общение по интересам, а не по каким-то медицинским признакам. Например, чего плохого в молодежном клубе? Или в детской организации? Или когда люди (незрячие, передвигающиеся на коляске, абсолютно здоровые) объединяются на почве любви к музыке?

Объединение может происходить и при церковных приходах.

Церковь — всегда сближает. Здесь больше шансов, что на тебя не посмотрят как-то не так. И вообще — это очень помогает – прийти в храм, помолиться бок о бок с другими людьми…  Вера в Бога дает силы не просто жить, но и двигаться дальше.  Если человек верит в Бога, он способен поверить и себе.

Мы говорим о равноправии, о равных возможностях, об инклюзивности. Но ничего не делаем, потому что, хотим, чтобы кто- то за нас изменился и кто- то за нас изменил ситуацию. Повторяю, нужно это делать самим.  Если я закроюсь у себя дома, если я скажу, что не хочу никуда выходить, потому что, у меня есть некая проблема – почему кто-то должен вытаскивать меня? И разве это можно сделать насильно?

— А Вам трудно было, став взрослой, выходить в «большую жизнь»?

— Так же, как любой другой девушке. И в этом – заслуга моей семьи, моей мамы. У меня никогда не было  ощущения, что я чем- то отличаюсь от других людей. Меня не держали дома, не внушали чувства, что я – вся такая особенная, хрустальная, что мне нужно беречься.  Будучи маленькой девочкой, я бегала, прыгала, проказничала, терялась на целый день — как и положено любому ребенку.  И меня также наказывали за проказы и жалели за синяки и ссадины.

В подростковом возрасте у меня была нормальная подростковая жизнь. Когда я приезжала домой на каникулы из школы, — ко мне любили приходить соседи и друзья: в доме постоянно придумывались какие-то праздники, да и я по характеру – веселый человек,  любящий общаться, петь, танцевать…

То, что я привыкла жить нормальной жизнью с самого детства, помогло мне в дальнейшем.  Я никогда не закрывалась перед людьми, никогда не боялась жизни и всегда знала, чего хочу. Стремилась хорошо учиться, мечтала петь и прилагала максимум усилий для осуществления своей мечты. Хотя порой было не просто. И не скажу, что все барьеры сегодня исчезли. Иногда приходится бороться, вновь преодолевать то самое отношение части общества, о котором мы говорили выше. Но в этом нет ничего страшного: кто в своей профессии не сталкивается с каким-нибудь противодействием? У всех – свои сложности. Главное – всегда оставаться порядочным человеком и не бояться жизни.

Елена Созник: «Не нужно давать подачки»

Елена Созник

— Нужны ли, на Ваш взгляд, специальные клубы для инвалидов?

—  Мне кажется, подобные клубы, как  они существовали с советских времен – устарели. То есть собирать людей по какому-то физиологическому признаку — совершенно неправильно. В итоге воспитываются потребители, которым все на блюдечке подай и принеси. И советская система как раз была направлена на порождение  типа инвалидов, уверенных, что им все должны. Ведь главное в этой системы – выдать пенсию, кинуть подачку. И на все мероприятия таких клубов заманивают подачками: тремя килограммами гречки, путевкой в санаторий… Ни в одной другой стране мира такой системы нет. И я знаю людей, которые осознанно не имеют ничего общего с обществом слепых просто потому, что не видят в этом смысла: для реабилитации это мало что дает. Научат ходить с тростью, в лучшем случае — читать по Брайлю. Ну,  может быть кому-нибудь повезет поехать на какие-нибудь курсы. Но далеко не каждому и далеко не всегда.

— А какая может быть альтернатива? Где людям, у которых есть какие-то физические ограничения, общаться?

— Почему им нужно общаться исключительно друг с другом, ограничивать собственную жизнь? Когда мы с мужем работали в казанскомй «клубе» — Культурно — спортивном реабилитационном комплексе регионального Общества слепых – он был директором, я художественным руководителем музыкального коллектива, — мы старались, чтобы зрячие и не зрячие общались, что-то делали — вместе. Сейчас я (имеющая остаточное зрение)- руководитель музыкального молодежного театра, муж (тотально незрячий) – основной педагог по вокалу. Мы работаем с людьми, у которых нет проблем со зрением. И никаких сложностей ни у нас, ни у зрячих ребят из театра не возникает с адаптацией в общении друг с другом. А вот любое разделение – искусственно.

Кстати, я считаю, что не инвалидов надо реабилитировать, а общество по отношению к ним. Люди, не имеющие тех самых ограниченных возможностей, просто не знают, как общаться с незрячими, с теми, кто передвигается на колясках. Например, человек уверен, что сделал доброе дело, сказав слепому в метро или автобусе: «Садитесь туда». А какое «туда»  может для себя человек незрячий ощутить?! Однажды к нам в гости  приезжала девочка — корреспондент регионального телевидения —  хороший добрый человек. И она буквально рот от удивления открыла, наблюдая, как мой муж поставил чайник, накрыл на стол, как он хорошо передвигается в пространстве и отлично разбирается в компьютере. Я ей предложила: «А ты попробуй, завяжи глаза платком и налей в чайник воду, а затем поставь на платформу и нажми кнопку включения». Она все это с большим трудом сделала, затем сняла повязку, а глаза – мокрые от слез. «Надо всем нашим руководителям, которые много рассказывают, как они помогают инвалидам, завязать глаза и запустить двигаться куда- то в пространство. Может, тогда они поймут, что нужно на самом деле», — сказала она.

На самом деле,  им, то есть начальникам, выгоднее сгонять инвалидов  в организации – резервации: «Сидите, между собой общайтесь и не тыркайтесь никуда». А я, повторяю, уверена, что инвалиды, в том числе незрячие, должны общаться и принимать участие в конкурсах, фестивалях на уровне со зрячими. Тем более, есть такие сферы деятельности, где они  могут быть ярче и интересней, чем зрячие. Например, в музыке. Вот у нас есть девочка – яркая пианистка, которая на различных джазовых конкурсах занимает первые места абсолютно без всякой поправки на то, что она — тотально не видит. И таких людей – множество.

— Что делать обществу для успешной адаптации к инвалидам?

— Начать с того, чтобы задуматься. Например, о том, что никто не застрахован от того, что, например, будешь идти по улице, и тебе на голову свалится ледяная глыб, и ты зрение потеряешь. И что тогда?  Раньше люди, через религию, где-то – через школу воспитывались, что не стоит зарекаться ни от тюрьмы, ни от сумы, ни от чего другого. Сегодня об этом стараются не думать, считая, что «что-то» — случается с другими, а никак не с ними. Отсюда, наверное, и внутренняя нечуткость. Несколько лет назад мой муж учился в Казанском университете культуры. И, поскольку он был заочник, здание университета не слишком хорошо знал, я его сопровождала на сессию. И вот однажды одна барышня – доцент, видя, что муж подходит к двери, у которой она стояла, отскочила, как ошпаренная и завопила на весь коридор, полный студентов: «Не подходите ко мне! Проводите его кто-нибудь!» То есть преподаватель отскакивает от незрячего, как от зачумленного, только бы он не задел ее…

Кстати, ребята из нашего музыкального театра точно знают: нельзя быть уверенным в том, что с тобой случится завтра. И они никогда не сделают ошибки при общении с любым незрячим. У них уже рефлекс выработался: если идет человек с тростью — надо просто подойти, взять за руку, представиться и помочь ему продолжить движение, без охов и воплей: «Ой, не ходите туда!».

— То есть для нормальной адаптации обеих сторон нужно нормальное существование всех-всех людей в едином пространстве?

— Да, это естественно. Вот представьте, проходят  мероприятия  по линии общества слепых, интеллектуальные игры, фестивали.  Приезжают съемочные группы с разных каналов, делают пятисекундный ролик, в котором порой слышатся нотки снисходительной жалости: «Ах, вот незрячие собрались, соревнуются!» Какой в этом мероприятии и в этом сюжете воспитательный смысл? А вот совместные проекты – другое дело. И если незрячая команда сядет за стол с командой, допустим «Что, где когда?» и разделает их под орех (а так, скорее всего и произойдет, потому что, незрячие глобально много читают), тогда никому в голову не придет думать о каком-то снисхождении, жалости.  Так и воспитывается адекватное отношение. Кстати, для программы «Своя игра» на НТВ много вопросов придумывает незрячий интеллектуал…

— Но если человек был здоров и вдруг, по какой-то причине, скажем, потерял зрение, ему как раз важно пообщаться с такими же, как он, понять, как другие справлялись с ситуацией…

— Я это очень хорошо понимаю, потому что сама долгие годы живу на грани, что у меня сегодня есть жалкие проценты зрения, а завтра они могут куда-то деться. Да, если человек только что потерял зрение, ему нужно общаться с незрячими, особенно по каким-то вопросам бытовой адаптации. Но ведь для этого не нужно специально собираться в каком-то отдельном месте. Достаточно войти в Интернет, и ты можешь познакомиться и поговорить с огромным числом людей, у которых такие же проблемы. А круг общения, повторяю, должен быть широким и не ограничиваться только незрячими.

— В начале разговора Вы сказали, что больше нигде нет такой системы Обществ инвалидов, как у нас. А как «у них»?

— Например, мы общались с поляками и они рассказали, что них каждое предприятие, не важно, 5 там человек работает или 5000 либо создает определенную квоту мест для инвалидов, либо делает отчисления в бюджет и эти деньги опять же идут на инвалидов. Но речь не о подачке, а о создании сферы деятельности, рабочих мест. В Европе стараются мир сделать доступным для инвалида, чтобы он чувствовал себя в нем комфортно и мог быть полноценным членом общества, полноценно живущим и работающим в нем. Да, думаю, что в России было бы гораздо меньше ноющих инвалидов, если бы общество давало им возможности, за которые можно ухватиться. А так, сколько даже не ноющих, а бодрых, интересных, мобильных и ярких людей тщетно пытаются найти применение своим силам. Да любой работодатель сразу же вежливо откажет незрячему, не вникая насколько человек компетентен в работе. А человек, как правило, компетентен, раз уж он сам отважился искать ее. Но это уже тема другого большого разговора.

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *