Оксана Нежальская, волонтер из Луганской области, полтора года назад подорвалась на мине. Одну ногу ей оторвало взрывом, другую раздробило. Лежа на больничной койке и страдая от фантомной боли в отсутствующей ноге, Оксана в полубреду спрашивала медсестер: «За что мне это?».
Только спустя месяцы она поняла, что правильный вопрос – «зачем». Возможно, испытания, выпавшие на ее долю, нужны были для того, чтобы вернуть вкус жизни, обрести друзей, получить новую профессию, открыть для себя мир.
О событиях, разделивших ее жизнь на «до» и «после», Оксана рассказала «Обозревателю».
До войны Нежальская, по образованию учитель младших классов, работала в районном Центре детского и юношеского творчества в Луганской области и была председателем профкома. Она давно разведена, самостоятельно растила дочку (сейчас внуку уже три года), крутилась, как могла, чтобы прокормить семью. Человек она жизнерадостный и стойкий, привыкла во всем полагаться на себя и не унывать.
Фотограф Павел Бишко
Небольшим источником дополнительного заработка служила выездная торговля в дальних селах, для которой Оксана предоставляла свой автомобиль и услуги водителя.
Когда началась война, Нежальская с напарниками продолжила ездить в те же села, лишенные связи и обеспечения — привозили продукты на продажу, а кроме того, продуктовые наборы от харьковского благотворительного фонда «ИНВА СОС Восток»: в этом фонде у Оксаны были знакомые, и она с готовностью согласилась доставлять помощь одиноким старикам. Заряжала для них телефоны и аккумуляторы, покупала по их просьбе лекарства и другие необходимые вещи.
«Я в этих дальних селах была для людей спасительницей, они меня не иначе как красным солнышком называли. Там же все дороги разбиты, железная дорога взорвана, к ним вообще никто не добирался», — вспоминает Оксана.
Далее – от первого лица.
Страшный день
В тот день, 23 августа, мы втроем ехали на моей машине в дальнее село с благотворительными продуктовыми наборами: я, моя напарница Лена и водитель. Украинская армия из тех мест уже ушла, а казаки активничали вовсю. Одно из казачьих подразделений находилось как раз неподалеку от того места, где наша машина взорвалась на мине.
Лена погибла мгновенно – ей оторвало обе ноги, руку, изувечило лицо. Мне оторвало ногу, а вторую сильно раздробило. Всех троих выбросило взрывной волной через лобовое стекло. Но водитель почти не пострадал, остался в сознании, смог подняться и пошел за помощью. К казакам, ведь никого другого поблизости не было.
Они вызвали легковую машину, и нас в багажнике отвезли в Антрацит: Лену в морг, а меня в районную больницу. Мне сразу сделали операцию, но думали, что до утра я не доживу, поскольку потеряла очень много крови. Маме позвонили, сказали, что нужно срочно привезти кровь – а у меня редкая группа, третья отрицательная – и мама нашла доноров, хотя в тех условиях, сами понимаете, это было очень нелегко. Благодаря переливанию я осталась жива.
Позже наш водитель Саша рассказал, что сразу после взрыва, лежа на земле, я спрашивала: «За что, ведь мы ничего плохого не делали, мы просто везли продукты!» Но сама я этого не помню. Очнулась в больнице, на 5-е сутки. Говорить практически не могла – из горла торчала трубка, из ключицы – катетер, руки привязаны к кровати.
Фотограф Павел Бишко
Заметив, что я пришла в себя, медсестра объяснила мне, что произошло: был взрыв, Лену уже похоронили, Саша лежал в травматологии выше этажом, про него шутили, что он «родился в бронежилете».
Что ноги нет, я узнала только на седьмые сутки. До этого медсестры говорили, что люди живут и без ног, что знают таксиста на протезе и какую-то женщину после аварии, но я не понимала, зачем мне это рассказывают, и не связывала их слова с собой. Нога сильно болела, иногда чесалась.
И только когда я попросила медсестру почесать мне ступню, а она странно на меня посмотрела, я поняла, что что-то не так. Спросила: «У меня хоть колено есть?» Она покачала головой.
Дальше помню смутно. Истерика, шок. Я плакала, хотя с трубкой в горле это сложно. Сестры суетились, пытаясь меня успокоить. В этот момент я осознала, что моя жизнь полностью изменилась. Я перестала быть самостоятельным человеком. Теперь я зависела от врачей, медсестер, волонтеров, всех тех, кто готов был хоть как-то помочь.
Вторая нога
Через несколько дней мне сделали операцию на другой ноге. Потом девочки из «ИНВА СОС Восток» отправили за мной машину. 16 октября на полу обычной «газели» меня перевезли в Харьков. Дочка поехала со мной.
В Харькове, в Областной клинической больнице, сделали еще одну операцию, установили аппарат Илизарова, пытаясь заставить раздробленные кости срастаться. На рентгеновских снимках было видно, что за два месяца, прошедшие после ранения, никаких позитивных изменений в этой ноге не произошло. Она была совсем чужая, безжизненная, как у манекена, при этом аппарат Илизарова причинял мучительную боль. После консультации с профессором Зайцевым из Института протезирования и разговора с дочкой я решила избавиться от второй ноги, от нее все равно не было никакого толку. Ампутировали чуть ниже колена.
В конце января меня посадили в инвалидную коляску после полугода неподвижного лежания на больничной койке. Это была пытка. Я плакала, пытаясь сесть в коляску, и точно так же плакала, выбираясь из нее. Сделали МРТ, и выяснилось, что у меня компрессионный перелом 4-го позвонка (к счастью, пока я неподвижно лежала, он сросся) и перелом руки в локте. Никто этого поначалу не заметил, а к зиме кусочек отломанной кости закапсулировался в мышце, поэтому руку как молнией пронзало, когда я опиралась на поручни, перенося тело с постели на коляску.
Для медсестры Натальи, жены профессора Зайцева, я стала особым клиентом. Большинство пациентов Института протезирования — бабушки и дедушки, потерявшие конечности из-за сахарного диабета или непроходимости сосудов. А мне 40 лет, и двойная ампутация! Наталья и протезист Сергей всячески стимулировали меня учиться ходить. Трижды в день, преодолевая боль, я занималась с ними специальной гимнастикой. Когда первый раз пошла на протезах, Сергей сам переставлял мои ноги. А Наташа говорила другой медсестре: «Не надо снимать, убери телефон, тут и смотреть-то пока не на что!». Это видео я не могу пересматривать без слез.
Дома и стены помогают
Весной я вернулась в родной поселок. Харьковские волонтеры советовали пройти реабилитацию в Виннице, но я рвалась домой, где не была много месяцев. Казалось, родные стены помогают.
Так и случилось: я ходила по квартире, держась за стены, ведь в коляске там не развернуться. Научилась спускаться и подниматься на третий этаж. Помню, как-то звонят из Института протезирования, спрашивают: «Что делаешь?» «Борщ варю». «На коляске?» «Нет, на протезах, с коляски мне до кастрюль не дотянуться!»
Мама предлагала пожить со мной, но я отказалась. Она свою гипертонию с трудом перенесла, а тут со мной такое произошло. Все повторяла: «Наверное, это судьба нашей семьи. Твой прадед вернулся с фронта без ноги, потом у бабушки отрезали ногу из-за сахарного диабета, теперь ты…» – и плакала, а я ее утешала.
В поселке все знали мою историю, и большинство были настроены недоброжелательно. В первые дни после того, как я подорвалась на мине, односельчане приходили к маме интересоваться, когда похороны, хотя знали, что я жива. Спрашивали: «За что вас так Бог не любит? Видно, есть за что!» Мама отвечала: «А может, наоборот, любит — ведь оставил в живых».
Через пару месяцев мне позвонили из фонда «Международная ассоциация поддержки Украины» с предложением пройти реабилитацию в Словакии и Австрии. Конечно, я с благодарностью согласилась. В Словакии был просто очень хороший санаторий, а в Австрии – специальная программа по обучению ходьбе на протезах. После тех тренировочных дорожек, что были в этом реабилитационном центре, мне теперь даже львовская мостовая нипочем.
Фотограф Павел Бишко
Наша группа насчитывала 14 человек – 12 воинов АТО и двое волонтеров, включая меня, единственную женщину. Мы и гуляли по окрестностям, и в горы ходили – капеллан из Львова, сопровождавший нашу группу, чуть ли не на руках меня таскал. Там же, в Австрии, мне сделали новые протезы, деньги на которые собирали через телеканал «1+1», при поддержке посла Украины в Австрии Александра Щербы. Раньше мой рост бы 154, но протезисты «потеряли» несколько сантиметров, теперь я чуточку меньше. Ну ничего, к земле ближе, легче падать и вставать.
Там же, в Австрии, я познакомилась с львовским психологом, которая пригласила меня приехать к ним в реабилитационный центр, где можно получить новую профессию.
Мои документы были уже готовы – их помогали собрать и оформить волонтеры из фонда «Воїну гідна праця». Я невероятно благодарна всем волонтерам, которые мне помогали на разных этапах и в разных городах. Все они для меня стали родными, причем с первой минуты, с первой встречи я чувствую себя с ними как с близкими друзьями, которые знают меня сто лет и готовы выручить при любых затруднениях.
Будет новый день
Сейчас я живу во Львове, в реабилитационном центре, который полностью называется «Межрегиональный центр социально-трудовой профессиональной и медицинской реабилитации инвалидов Министерства социальной политики Украины». Таких центров в стране несколько.
Здесь очень разные люди: в возрасте от 18 до 55 лет, с разными заболеваниями: глухие, незрячие, с ДЦП, после инсульта или инфаркта, после ампутации. Все проходят медицинскую реабилитацию по индивидуальной программе, а также получают профессию, которую можно применить, имея ограниченные возможности.
Со мной занимается замечательный реабилитолог, Андрей. Когда я не в силах выполнять упражнения, он сурово говорит: «Не хотите заниматься – можете идти, вот коляска, вот дверь». «Какие костыли? Вы хотите сделать шаг назад или вперед? Тогда никаких костылей!» И я преодолеваю себя, даже когда уже кажется, что совсем не могу. Но не хочу подвести людей, которые желают мне добра и так выкладываются, чтобы помочь.
Я получила целых две, даже три новых профессии: сначала окончила курсы агентов по туризму, а затем компьютерные курсы в комплексе с бухгалтерским учетом.
Раньше я много ездила по профсоюзной линии, и мне это очень нравилось. Кстати, бывала на Западной Украине в 2010 году, вернулась под огромным впечатлением от того, как здесь празднуют Рождество – вертепы, 12 традиционных блюд на столе… Об этом я рассказывала дома, у нас в райцентре мало кто бывал дальше Харькова. Теперь планирую организовывать туристические поездки для людей с ограниченными возможностями. Фонд «ИНВА СОС Восток» будет искать спонсоров для таких путешествий, а я – непосредственно работать с людьми, благо, я теперь прекрасно понимаю их потребности.
В реабилитационном центре я нахожусь на содержании государства, но со середины августа, когда закончится мое обучение, обязательно нужно приступить к работе. На пенсию по инвалидности, которая сейчас составляет 1278 гривен, не проживешь.
Мне нравится Львов, и я хотела бы тут остаться. Люди очень доброжелательные, с открытым сердцем, всегда готовы помочь. У нас в Донбассе не так. Хотя, если честно, я и инвалидов-то в своем родном городе не видела. Наверное, они сидели по домам, потому что передвигаться в коляске – это целое приключение. Здесь, во Львове, много делается для адаптации улиц к нуждам людей с особыми потребностями. Везде пандусы, кое-где подъемники. Мы были и в филармонии, и в опере, и в театре имени Марии Заньковецкой, и в кинотеатрах. Я уже все тут изучила, могу экскурсии проводить.
Из последних событий было очень интересно участвовать в проекте ТСН и журнала VIVA! «Переможці» — об АТОшниках и волонтерах, потерявших конечности. Я оказалась там единственной женщиной и, кстати, одним из победителей проекта. Пока была в Киеве, познакомилась с еще одним волонтером, теперь мне предлагают поездку в Польшу. Возможно, там помогут одолеть фантомные боли, от которых ничего пока не помогает. Случается, проснусь ночью, ворочаюсь, боль мучает и дурные мысли лезут в голову. Пью валерьянку, и вроде немного отпускает.
Вы спрашиваете, где я черпала силы в тяжелые моменты? Я научилась жить одним днем. Перестала думать, что будет дальше. Заживают раны – хорошо, боль утихла – прекрасно, предлагают протезирование – замечательно, предлагают поездку в Австрию – конечно! Меня все время кто-то вел и направлял. И знаете, в этом состоянии есть свои преимущества.
Когда-то, в прошлой жизни, я ничего в своей вечной беготне не замечала. Пахала, не поднимая головы. И строила планы: «Вот будет лето, отпуск, отдохну, а потом, может, начнется какая-то другая жизнь». Теперь я вообще не думаю о том, что будет летом или через месяц.
Прошел день – и хорошо, и спасибо. Завтра будет новый. Весна на пороге, листочки уже распускаются, можно посидеть в парке, наслаждаясь солнышком. Я и помыслить не могла полтора года назад, что буду сидеть на скамейке, положив ногу на ногу. А вот сижу! И это благодаря людям, которые верили в меня даже больше, чем я сама.
Источник http://obozrevatel.com/
-
-
Приговор – никогда не будет ходить: Финли 5 лет, у него аномалия головного мозга, но каждый день вопреки всему он проходит более 3 км
Сегодня, спустя два года лечения по особой програм.. Читать далее+ -
Все будет хорошо! Когда – не знаю, но будет
Люди, живущие в психоневрологическом интернате №2 .. Читать далее+ -
«Я использовала свою должность на все 100!» Рассказ паралимпийского волонтера
Изначально Альбина Иштакбаева хотела быть волонтер.. Читать далее+
Похожие статьи