Чемодан, вокзал, работа.
— Космонавтом, космонавтом и еще раз космонавтом, — внушали своим детям мамы-«шестидесятницы» предполагаемую траекторию их жизненного пути.
Если определялось предназначение для девочки, тогда Уланова или Плисецкая, никак не меньше. Любая иная стезя в жизни ненаглядного чада воспринималась в те годы многими семьями, как крах надежд, как путь неудачника.
А в семье Янковых было иначе.
Семья Солодовниковых в сборе
– Я должна стать воспитателем в детском саду, как бабушка. Хочу продолжить дело ее жизни.
Мама Светы Янковой педагог с большой буквы. Много лет Нина Алексеевна директорствовала в одной из школ Читы. Кому, как не ей было знать, сколь нелегок «хлеб» детского воспитателя, как порой неблагодарен его труд
— Только через мой труп! Иди куда угодно, только не в «пед» — отрезала глава семьи и Света не стала перечить материнской воле.
— Учиться я буду обязательно, — определила для себя Света.
Да и брат поддержал:
— Девчонке высшее образование вовсе необязательно, — шутя резюмировал он.
И Светлана пошла в политехнический «техан». А в наш город ее с подругами тогда направили по распределению.
— Первые впечатления о городе моей новой жизни — это грязь. В начале Красноярцы мне показались довольно неприветливыми, — делится наша героиня своими открытиями той поры о городе, в котором ей предстояло прожить еще две такие несхожие жизни. – Мы с подругами высадились тогда на перекрестьи Енисея и Качи, будто трудовой десант из Забайкалья. А тут никто никого ни ждет, и слезам также ни кто не верит. Нас обещали встретить. Но вот, мы стоим с чемоданами, а на нас только милиционер из стеклянного «скворешника» участливо взирает.
Были в то время прямо на столбах стеклянные будки для милиционеров. Оттуда они и надзирали за порядком. Юный сержант постарался изменить у приезжих девушек представление о наших земляках. Он пояснил им, как добраться до гостиницы «Колос».
Хрустальный каблучок.
— Ну вот, — думалось Светлане, — все уже позади. Я вернулась из Читы домой. С горем пополам улеглись проблемы с бывшим мужем. Сейчас прикуплю краски, докрашу, и даже нескончаемый ремонт в квартире окажется в прошлом. Даже не стану грустить оттого, что положила на все эти дела весь отпуск и теперь его уже не вернуть.
Показался нужный Свете маршрут и та «рванула» через бурный «красрабовский» транспортный поток.
-Я еще спокойно успею за дочерьми в садик и…
– Крык, — предательски хрустнул в эту минуту каблук, зацепившись за рельс и Светлана упала на стальную «ветку» трамвайного пути.
Светлана с ужасом заметила, что трамвай уже тронулся, но вагоновожатая отвлеклась и еще не смотрит на путь. Она пыталась ускользнуть от железного чудовища, но надломанный каблук цепко приковал ее ногу к стальному полотну.
Потом было измерение тормозного пути. Были доказательства того, что само торможение все-таки было. Только не было больше у Светланы правой голени. Чтоб отправить пострадавшую женщину в клинику очевидцам происшествия пришлось встать живой цепью и перекрыть КрасРаб – иначе было не остановить «санитарку». Эпоха «сотиков» еще не наступила, а вызвать «скорую» по первому звонку из «автомата» и тогда было не просто.
— Я очнулась в трясущемся фургоне, одна, среди флаконов с фурацилином, — с ужасом вспоминает теперь этот переломный день своей жизни Светлана. – Боли еще не чувствовала. Просто осмотрела себя, увидела кровь и то, что стало с моей ногой, и снова «отключилась».
Это организм наш так устроен. Если шок слишком велик и мы не готовы в единую секунду воспринять всю глубину происшедшего, то в этот миг сознание просто оставляет нас. «Отключение» такого тумблера, как сказал бы коллега Светы — электрик, позволяет психике человека взять своеобразный «тайм-аут» и, тем самым, свыкнуться с мыслью о трагедии.
Инваспорт, это стиль жизни.
-Успели. И благодарите Бога, что была свободна операционная, — откровенно потом сообщил доктор. – Еще бы десять-пятнадцать минут промедления, и медики оказались бы бессильны. Уж очень крови много потеряно.
И началась для Светланы уже третья ее жизнь. Все было заново. Ей пришлось заново учиться ходить, в начале на костылях, а за тем и на протезе. Заново оценивать себя, снова искать для себя место в жизни уже в новых обстоятельствах.
— Даже образ свой пришлось поменять полностью, включая прическу. Если прежде я ходила в туфлях на каблуках и могла надеть что-то покороче, то теперь на мне в любую погоду удобная легкая обувь, а костюмы и блузки только с брюками. А из короткого с тех пор на мне — только волосы, — иронизирует Светлана по поводу моды для инвалидов. Попыталась устроиться на почту. Бесполезно!
Запись в справке по инвалидности о том, что даже на протезе она способна поднимать до 15 кг ни трогала перестраховщиков из конторы. Где ж тут было «не обрасти» комплексами? На пляж не выйти, в парилку бани не войти. Больно в ней пол скользкий и на одной ноге Свете не «проскакать», да и не приятно обращать на себя особое внимание. Света снова уезжает к маме в Читу. Затем вновь возвращается. «Девочкам лучше учиться в большом городе» — рассуждала Светлана.
— А «подобрали» и «подняли» меня тогда наши спортсмены, Володя Скворцов, да Володя Солодовников. И еще Вассима Коршунова.
Она приютила меня с девочками в тот страшный момент, когда нам и ночевать негде стало. В ту ночь мы с ней до утра говорили про долю бабскую. Долю тяжелую вдвойне у женщин с инвалидностью. Вот тогда я призналась подруге и себе самой, что была бы рада чувствовать радом крепкое и верное плече Володи Солодовникова. Владимир в ту пору был хорошо известен, как спортсмен. Он лыжник и волейболист. Да, да, не стоит удивляться.
Владимир с детства оказался на протезе, но с лыжами и не подумал расставаться. А в волейбол он играл… в сидячий.
Вот так, спустя короткое время, Светлана, своими не сильными, как считает сама, ладонями «намахивала» подачи на зависть многим опытным подругам по инваспорту и на страх соперницам.
Сейчас у четы Солодовниковых, все как всех – заботы-хлопоты. Володя специалист по работе с молодежью, особенно в области спорта и туризма, с двумя «высшими». Он работает в краевом Дворце пионеров. А Светлана теперь специалист по работе с инвалидами в обществе инвалидов Кировского отделения ВОИ. И с жильем вопрос, худо-бедно, уладился. «Однакомнатка» на пятерых — это та теснота, что не в обиду. Пятой у Солодовниковых мы посчитали третью дочь, Машеньку. И она уже не маленькая, в школу пошла. Но и старшие, как и Маша, Владимира зовут не иначе, как папой.
Хлопает дверь и все тянуться в коридор встретить главу семьи, вернувшегося с работы, как всегда довольно поздно.
-Тут один центр реабилитации получил грант и меня зовут еще на «пол-ставочки», обрадовал жену Володя. — Так что не горюй, Свет, выкрутимся — по миру не пойдем.
А у таких сильных, уверенных в своих возможностях людей иначе и быть не может. Даже если их возможности физические ограничены зато, в отличие от многих иных людей с инвалидностью, задействованы эти возможности на все «сто».
Сергей БАРШАЙ,
газета «Красноярский Рабочий» 2004г
Похожие статьи