О, улыбка у нее была просто потрясающая: такую красавицу днем с огнем, как говорят. С Дальнего Востока до Балтики — еще поискать. Ленка и была с Дальнего Востока, с самого что ни на есть Сахалина. Как ее занесло в наши лесные да болотные края, такую красоту? — недоумевали многие.
А чего — просто и печально, как и всё в России: выросла, от проблем с родителями уехала подальше, в эти самые леса да болота, учиться, поступила в ПТУ, жила в общаге обычной студенческой жизнью. Занятия, воля, веселые встречи и застолья, «варенки» и все прибамбасы конца 80-х, редкие письма домой — обычно, ничего тут удивительного. Не до «варенок» стало, когда, присев с подругами на подоконник, не удержалась и упала с 5-го этажа.
Врачи пытались спасти обездвиженные ноги, сделали несколько операций, но молодая красавица Ленка хотела встать поскорее, никак не хотела смириться с необходимостью постепенных упражнений. Ну и встала, дернулась раньше времени: трещина в позвоночнике разошлась, и все операции насмарку. Боль, отчаяние, дом-интернат. Обратно на Сахалин Ленка не поехала: то ли совсем было плохо с семьей, то ли боялась показаться инвалидом там, где все когда-то были в восторге от настоящей русской красоты, то ли врачи отговорили от долгого переезда на время.
Но молодость и связанную с ней безоговорочную уверенность в том, что все будет хорошо несмотря ни на что, так просто со счетов не скинешь: Ленка продолжала надеяться на выздоровление. К тому же в доме-интернате, как оказалось, немало было сверстников, которые и находили добрые слова, разделяя и понимая боль Ленки, и помогали ей не впасть в самоубийственное уныние. О чем, о чем, а о таком шаге Ленка и не думала даже — еще чего не хватало!
Так что веселые встречи и застолья, а была она очень компанейским человеком, продолжались и в таком, казалось бы, печальном месте. Верила этим здравицам — мол, поправишься, не только ходить сможешь, но и бегать еще будешь. А печальное когда-то место она взяла и превратила то ли в дендрарий, то ли в ботанический сад, то ли в голландскую плантацию тюльпанов — столько цветов и маленьких деревьев развела, что мимо ее палаты проходили-проезжали на колясках, распрямляя спину от радости, даже брошенные благодарными детьми старики-ветераны.
Зайдут «к Ленке на огонек», заведут разговоры-воспоминания, поделятся бедами и горестями, а то и утешат — Ленка и говорила: «Что-то, кажется мне, не самая я в этой богадельне несчастная. Интересно как, правда?»
Юмор у нее был, это да. Только время от времени темнел, а то и чернел совсем.
Времени оказалось много: 30 лет и три года. Возраст Христа, как говорят. О Христе Ленка услышала всерьез, когда познакомилась со священниками — тогда как раз разрешили им приезжать в дома-интернаты. Разные были священники. Кто-то, из пожилых и мудрых, плакал вместе с ней. Кто-то, из зрелых и мудрых, смеялся вместе за столом. Бывало, хорошо смеялся, но никто в обиде не был, только потом застолья были скромнее.
Кто-то, из молодых и назначенных для отчетности о социально-благотворительной деятельности такого-то отдела такой-то епархии, раз в квартал отделывался беглой скороговоркой о смирении, «и вообще я занят — причащаться будете?» Таких брали в оборот и отвергали сразу: «А скажи-ка, уважаемый, ты о смирении и терпении тут вещаешь, а сам ты, да, ты сам когда-нибудь с костылями ходил, ноги волоча? В коляске до магазина ездил? А ночами от боли орал? Мне цветы полить надо и попугаев накормить» — елейность исчезала, исчезала и отчетность. Ленка говорила: «Чего это я буду врать — что себе, что этому, что Богу?! Я по-честному хочу причаститься, а не «автоматом». Я поговорить хочу, исповедоваться, а не это вот»…
Гнев и досада на многолетия, провозглашавшиеся какое-то время, тоже ушли. Было дело, Ленка отвечала резко: «Хорош врать! Мне помирать пора, а вы мне тут женихов желаете». На испуганные протесты, мол, зачем торжество-то портить, могла и рявкнуть: «Что, не права?»
Успокоится потом, скажет в курилке: «Слушай, я всё Бога понять пытаюсь. На фига я Ему такая нужна? Ни ног (ноги к тому времени уже ампутировали), ни мужа, ни детей. Ладно, друзья-подруги есть, цветы с попугаями — получается, ради них и живу? Видать, такая я Ему нужна. Интересно как».
А потом наступило спокойствие. Ленка перестала сердиться на неуместные многолетия. Перестала брать в оборот квартальных «автоматчиков»: звонила тем батюшкам, кому доверяла, и те, нарушая отчетность, приезжали, исповедовали, причащали. Сидела потом, смотрела на цветы, улыбалась. Молчала больше.
Во время одной из последних наших встреч призналась, что много времени потеряла, сидя за компьютером: «Я ж почти Библии не знаю. Стыдно, если честно. Мне там дядька один очень нравится — как его там? А, Иов, точно. Это который сначала счастливым был, потом здорово ему худо стало, он там на гноище лежал, а потом по-настоящему стал счастливым, потому что Бога узнал. Ну, там долгая история была, я не всё и поняла — поняла только про настоящее счастье напоследок. У Христа, поди, всегда всё настоящее — напоследок. Интересно. Жаль, что мало Его знаю».
Про «гноище» Ленка, видно, не случайно упомянула: к этому времени у нее был уже рак.
Умерла недавно, и очень быстро. Пока была в памяти, даже иногда улыбалась. Молчала.
Здравицы в доме-интернате на время прекратились.
Я не знаю, какая Ленка нужна Богу — знаю, какая она нужна нам: спокойная, улыбающаяся и научившаяся не унывать. От этого ее умения даже в самые хмурые, пасмурные дни было светло, и радовались не только попугаи. Помню, когда мы только стали приезжать к ней в гости, сильно мешало тщеславие: какие мы все евангельски-праведные и истинно православные — «страненъ бѣ́хъ, и введосте мене: нагъ, и одѣ́ясте мя́: боленъ, и посѣтисте мене: въ темницѣ бѣ́хъ, и прiидосте ко мнѣ́»… — а подавай-ка нам, Господи, долгоденствие, здравие же и спасение и во всем благое поспешение, ну и заслуженное Царство, само собой.
За время знакомства с ней, слава Богу, продолжительное, уверенность в заслугах поуменьшилась — мы уже ездили к ней не за штампом об очередном добром деле, а за утешением, и чувствовали себя наравне с попугаями. Как-то постепенно поняли, что не очень мы правильные христиане. Интересно. С Богом вообще, похоже, здорово интересно. Надеемся, что Ленке там все интереснее и радостнее.
Похожие статьи