На петербургском фестивале «Послание к человеку» показали ретроспективу Нико фон Глазова – уникального немецкого режиссера, который снимает ироничные и очень откровенные документальные фильмы об инвалидах. Germania-online пообщалась с постановщиком.
Обычно режиссер расширяет аудиторию, когда приходит из документального кино в игровое. У Нико фон Глазова все было наоборот. Звездой немецкого кинематографа его сделала документалистика. Фон Глазов – инвалид, жертва талидомида – седативного препарата, использование которого привело к рождению тысяч детей с врожденными патологиями. Он не боится открыто говорить об этом и не стесняется своего тела. Его картины совершенно не похожи на пафосные трагические рассказы о людях трудной судьбы, которые часто можно увидеть на фестивалях или по телевизору. В фильмах фон Глазова есть место и черному юмору, и иронии, а его любимый жанр – трагикомедия. Он снял собственную биографию под названием «Взгляни на меня» (Schau mich an, 2007), сагу о спортсменах-паралимпийцах «Мой путь к Олимпии» (Mein Weg nach Olympia, 2013) и комедийную документалку «Все будет хорошо» (Alles wird gut, 2012) о людях с патологиями, ждущих прослушивания на известное телешоу. Однако самый большой успех и премию Немецкой киноакадемии ему принесла лента «Никто не идеален» (NoBody’s Perfect, 2008), для съемок которой фон Глазов нашел еще одиннадцать «жертв талидомида» и предложил им сняться перед камерой обнаженными.
– В России публика с вашими картинами почти не знакома. Как бы вы сами описали свои фильмы, чтобы представить их новой аудитории?
– О, это очень сложно. Видите ли, у меня нет ни единого стиля, ни сквозной темы, ни общего «месседжа». У меня есть лишь некий инстинкт, намерение, которое идет от сердца. Я снял три игровых и три документальных фильма. Еще в моем послужном списке есть три картины, сделанные для телевидения. Тематика – от польской свадьбы до напо леоновских войн. Одно могу сказать точно: мои картины всегда рассказывают об интересных людях.
– Вам больше нравится снимать игровое или документальное кино?
– Если честно, я не вижу особой разницы между игровым и документальным. Потому что в игровых фильмах я всегда импровизирую, всегда стараюсь привнести в них как можно больше реальности. А в документальных я придерживаюсь очень жесткой структуры и пытаюсь сделать их максимально развлекательными. Все мои документальные ленты посвящены инвалидности в самом широком смысле этого слова. Это не слишком популярная тема, и моя задача как режиссера – сделать ее интересной. Я считаю, что в кино допустимо все, кроме скуки и депрессии.
– Это как раз самое поразительное качество ваших фильмов: они удивительно жизнеутверждающие. А вашему чувству юмора и самоиронии можно только позавидовать…
– Знаете, какие фильмы я больше всего не люблю? Те, которые утверждают, что жизнь – дерьмо. Это самая легкая вещь на свете – сделать тяжелую, мрачную драму. Люди живут не ради того, чтобы плакать, а ради продолжения жизни. Но никто не захочет ложиться в постель с грустным и угрюмым человеком. Поэтому, ради бога, улыбайтесь и смейтесь чаще! Что касается моих собственных фильмов… Из-за талидомида я родился с короткими руками. Я могу шутить над инвалидами. Никто другой в современном мире не может себе этого позволить.
– В России режиссеры документального кино редко снимают сами себя, обычно они остаются за кадром и держат дистанцию по отношению к своим персонажам. Вы же в своих картинах выводите себя на первый план. В фильме «Никто не идеален» вы снимаетесь обнаженным вместе с другими героями. Вы совсем не боитесь камеры?
– Я очень боялся камеры. Но, как я уже сказал, почти все мои документальные фильмы – об инвалидности. И я хочу, чтобы мои герои были максимально открытыми. Для этого надо подавать им пример. Я вообще верю в то, что художник д олжен быть уязвимым. И все великие режиссеры, которых я знаю, – очень ранимые люди. Разумеется, это не значит, что ты должен все время выставлять себя вперед. Но иногда это необходимо.
– Ранимого художника легко обидеть.
– Конечно. И его обязательно будут обижать. Но либо ты художник, либо трус. Если ты боишься, что тебе кто-то плюнет в душу, то лучше выбрать другую профессию. Но если ты все для себя решил, то придется пропускать трудности через себя. Риск в режиссуре – это не дрожащая камера и не эпатажно обнаженная натура в кадре. Риск – это когда ты сам под ударом.
– В 2004 году вы выпустили фильм «Пираты Эдельвейса» о молодежной антифашистской организации. Картина снималась в Петербурге. Почему вы приехали именно сюда?
– Действие фильма происходит в 1944 году, в разгар Второй мировой. И мне нужны были лица, на которых эта война отражалась бы, лица людей, до сих пор живущих в состоянии войны. В Германии таких уже нет. Мне жаль это говорить, но у вас они есть. Не у всех, конечно, но у многих. И еще мне нужны были руины, я хотел изобразить разрушенный город. И мы нашли его в Петербурге, в тех же местах, где потом Оливер Хиршбигель снимал свой «Бункер».
– На ваш взгляд, за прошедшие десять лет город изменился?
– Когда я был в Петербурге в прошлый раз, здесь перекрашивали только фасады. Теперь красят еще и боковые стены. Кроме этого, я больше не вижу никаких изменений. Это по-прежнему всего лишь декорация – безусловно, одна из самых красивых в мире. Но мне она чем-то напоминает Диснейленд с его игрушечными домиками. Снаружи все красиво, а внутри нет. Уровень нетолерантности зашкаливает. То, что здесь сейчас происходит с ЛГБТ-сообществом, – это чудовищно. Странно, что никто не понимает, что чем больше его прессовать, тем больше растет интерес к этой теме. По статистике, страны, в которых чаще вс его качают гей-порно, – это Пакистан и Нигерия. Но если правительство недемократическое, то ему нужен внешний враг. Похоже, в России его нашли.
– А что-нибудь положительное вам удалось увидеть?
– Да, разумеется. Я должен сказать, что встретил здесь потрясающих, невероятных людей. Особенно меня впечатляет русская концепция дружбы. Она настоящая, крепкая: вот это мой лучший друг, и я готов за него умереть. Мне кажется, это роднит Россию с Германией. Еще на меня огромное впечатление произвели совсем молодые люди – те, которым нет 30. Их энтузиазм, работоспособность, энергия, взгляды на жизнь. Молодежь здесь поразительно контрастирует со старшими поколениями, они совершенно разные. Я надеюсь, что за этими ребятами будущее.
– Что для вас хороший кинофестиваль?
– Тот, на котором показывают хорошие фильмы. Фильмы, которые нравятся зрителям. Очень важно, чтобы аудитория была счастлива, современные отборщики почему-то редко об этом задумываются. А ведь публика не такая глупая, какой ее часто представляют. Она любит хорошее кино и способна его оценить. Когда я целую свою жену, я думаю о жене. Когда я снимаю кино, я думаю о тех зрителях, которые будут его смотреть. Я делаю фильм для них, а не для трех моих друзей-интеллектуалов. Кино – это коммуникация. Я не говорю, что все картины должны быть «под Голливуд». Но они должны увлекать какую-то значительную часть нормальных, не близких к кинопроцессу людей.
– Нормальных – значит обычных?
– Обычных людей не существует, каждый человек необычен. О каждом можно снять фильм.
Беседовала Ксения Реутова
Источник: http://germania-online.ru
Похожие статьи
-
-
Евгения Стифонова: О «Кино без барьеров»
Руководитель PR-отдела "Кино без барьеров" Евгения.. Читать далее+ -
Кино для незрячих и глухих показали в Москве
Для инвалидов по зрению и слуху в московском Доме .. Читать далее+ -
Где в Москве вслепую посмотреть кино и послушать немые спектакли
Досуг людей, которые не видят или не слышат, такой.. Читать далее+
Комментарии (1)
Выполняем авторизацию... Commenting Disabled
Further commenting on this page has been disabled by the blog admin.
Further commenting on this page has been disabled by the blog admin.
Заинтриговали!!! Где можно посмотреть фильмы Нико фон Глазова? Удачи такому заразительно жизнерадостному режиссеру!
Ответить
Comments by IntenseDebate
Loading IntenseDebate Comments...
Заинтриговали!!! Где можно посмотреть фильмы Нико фон Глазова? Удачи такому заразительно жизнерадостному режиссеру!