Как живётся инвалиду-колясочнику в Твери: откровенное интервью с Фёдором Ризничуком

Вопреки «безбарьерной» и «доступной» среде в Твери и бодрым отчётам чиновников о том, что столько-то пандусов установлено, низкопольных автобусов запущено, поребриков выломано и копий сломано, подавляющее большинство инвалидов-колясочников не покидают границ собственного дома. Потому что за пандусом – высокий порог, низкопольный транспорт не дождёшься, а срезанные поребрики грозят новыми переломами. А ещё есть общество, которое, к сожалению, пока не настолько цивилизованно, чтобы не тыкать пальцем и не оглядываться вслед человеку в коляске.

Посудите сами, только в Твери живут более 120 «колясочников». Как часто вы видите их на улицах города, в кафе и кинотеатрах? О том, как побороть страх выйти из дома, не спиться, найти нормальную работу, об унизительной процедуре получения инвалидности и стыде за форму тверских параспортсменов —  в откровенном интервью с инвалидом-колясочником Фёдором Ризничуком.

Записала Юлия Островская, стилистика речи рассказчика максимально сохранены. 

Фёдор родился в 1978 году в Молдавии. В 10 лет семья переехала в Читинскую область, где он закончил школу и медицинский колледж по специальности «зубной техник» и был призван в армию.

— Я пришёл в военкомат и попросился, чтобы меня записали в десантники. Даже на выпускной не пошёл,  в армию хотелось пораньше уйти. Я же с детства мечтал быть военным или милиционером, как и все советские мальчишки, чтобы помогать людям. Бог с ним – выпускные ещё будут, я тогда подумал.

Но судьба распорядилась иначе, и выпускных больше не было. Фёдор отслужил в Алтайском пограничном отряде, вернулся домой и попросился обратно – уехал служить в Таджикистан контрактником. В 23 года на очередных учениях Фёдор, отрабатывая нормативы, сильно ударился лопаткой о дверь своей командно-штабной машины:

— Поболело-поболело, думал — пройдёт. Но через месяц поднялась температура, стало сложно ходить. В госпитале долго не могли определиться с диагнозом, ставили от ОРВИ до брюшного тифа. Это в Душанбинском госпитале было. Дошло до того, что ноги совсем отказали. Срочно госпитализировали в Москву, в госпиталь им. Бурденко. Сказали, что в спине большая гематома, началось воспаление, и гной ушёл в спинной мозг. Прооперировали. Несколько позвонков пришлось удались. Врачи давали 3 года максимум – потом начнут отсыхать руки.

У меня началась страшная истерика: рук и ног не чувствовал, на врачей и медсестёр ругался матом – до сих пор стыдно очень. Это примерно как ты идёшь-идёшь по дороге, а потом проваливаешься в огромную пропасть. Примерно такие же ощущения у человека, который стал инвалидом. 

Со мной в госпитале лежал герой Афганской войны, он всю войну без царапины прошёл, а дома разбился на мотоцикле. Так вот он меня поддержал тогда сильно, строго сказал: «Русский солдат никогда не сдается!». И ребята-сослуживцы помогали. Они денег собрали и маме привезли, и письма очень трогательные писали.

«Я много где был, проходил реабилитацию в разных санаториях – там такие пьянки инвалиды-колясочники устраивают…»

Разная инвалидность

— Мы немножко разные с инвалидами, которые с детства в коляске. Они никогда не чувствовали своих ног, не знали, что такое ходить, бежать, кататься на велосипеде. Мне кажется, им легче быть колясочниками. Другое дело, когда ты вчера ходил, а сегодня нет. Многие спиваются, становятся наркоманами, очень многие.

Я много где был, проходил реабилитацию в разных санаториях – там такие пьянки инвалиды-колясочники устраивают… В один год я попал в санаторий, где было четыреста колясочников вместе, занимались спортом и оздоровлением максимум человек десять. Остальные были озабочены тем, где посидеть и что выпить. Каждый по-разному свою трагедию переживает, и судить здесь сложно.

Первые 5 лет после операции у Фёдора прошли в реабилитационных центрах и госпиталях разных городов. Родители влезли в долги, чтобы купить нужные сыну тренажёры, продали дом и переехали в Тверскую область к родственникам.

— За увечья я получил 195 тысяч 900 рублей. Документы приходилось собирать несколько лет. Через все эти унижения и бюрократические процедуры проходила моя мама. Ей памятник надо поставить. Целый год по госпиталям, спала на полу, на кушетках, она лет на двадцать постарела. А в госпиталях некоторые матери не выдерживали и бросали сыновей. Там столько горя. Я тогда себе поклялся, что сделаю всё, чтобы ей было легче жить.

А те деньги за увечья я отдал за долги, оставшихся хватило на одну поездку в санаторий.

Потом мы в Андреаполе купили дом. А это очень сложно для инвалида – туалет на улице , маме приходится убирать. Я написал Путину письмо, чтобы хотя бы помогли из армии уволиться, а то часть в Душанбе, призывался из Читы, а мы в Тверской области, вот нас и футболили туда-сюда. А без увольнения инвалидность не давали. В общем, пришёл ответ, что вот вам зарплата, вот страховка по потере здоровья. Только так всё решилось. Пока челобитную царю-батюшке не напишешь, на Руси шевеления нет.

«Была бы у тебя культя на 20 сантиметров покороче, дали бы вторую группу, а так только третью дадим».

А вдруг отрастет нога… Об унизительной процедуре получении инвалидности

— Пенсию я начал получать только года через два — столько времени потребовалось, чтобы доказать, что я инвалид. Никогда не забуду, как ампутантам врачи замеряли линейками культи каждый год – а вдруг нога отросла, и группу инвалидности можно меньшую дать. Так и говорили ребятам: «Была бы у тебя культя на 20 сантиметров покороче, дали бы вторую группу, а так только третью дадим». Это так наша комиссия по инвалидности работает. (Вспомнил мультик «Крылья, ноги и хвосты»)

Мне кажется, есть чёткая установка — дать группу инвалидности полегче, чтобы платить меньше. Есть три группы инвалидности, каждая может быть рабочей или нерабочей. Так ребятам, которые встать не могут, говорят, мол, иди работай. И так часто.

Я  первые пять лет ежегодно проходил комиссию по инвалидности, а потом дали навсегда – видимо, поняли, что я не могу с коляски встать.

 «Это знаете, какая диковинка в маленьких городах – инвалид-спортсмен. Обычно считают, что колясочники убогие, сидят по домам, колдырят»

Соревнования для галочки и позорная спортивная форма тверских параспортсменов

— У меня в карточке стоит первая группа инвалидности  и третья степень – самая высокая. И подпись: «Нуждается в уходе минимум двух человек». А я на многие соревнования один ездил — все очень удивлялись. В электричках, в метро. В Москве просто помочь спустить  коляску просил людей, а они мне деньги суют, как попрошайке, два рубля.

Врачи говорят, что меня надо показывать как пример. Они иногда стоят у операционного стола по 8 – 9 часов, в итоге пациенту осталось чуть-чуть, чтобы начать ходить, а он ноет и предпочитает в постели лежать и на коляске ездить. Такие и в Твери примеры есть, что далеко ходить. 

Когда решил заняться греблей, поступил в колледж сервиса и туризма, жил там же в общежитии. Это, по словам Фёдора, пока единственное в городе образовательное учреждение, где инвалиды-колясочники могут самостоятельно учиться и жить.

— Познакомился с ребятами-параспортсменами в санатории, решил для начала принять участие в Тверском марафоне «Заволжье», это было в 2007 году. Моё первое выступление было на дистанции 15 километров, затем в «Кроссе нации» принял участие. И пошло-поехало. Начал в Андреаполе заниматься – круги на коляске наматывал по несколько километров. А это знаете, какая диковинка в маленьких городах – инвалид-спортсмен. Обычно считают, что колясочники убогие, сидят по домам, колдырят.

Позвонил в местный спорткомитет, сказал, что хочу принять участие, а они мне не поверили – думали, я прикалываюсь. Руки на марафоне, помню, на соревнованиях в кровь убил – надо же правильно уметь бегать на коляске, а я не умел. До финиша осталось четыре километра, я уже думаю, не добегу, а тут итальянец мимо бежит и палец мне вверх показывает —  типа круто, и «брависсимо» мне кричит. И тут во мне все поднялось – я добрался до финиша.

Я потом многим предлагал — давайте, ребята, участвуйте. А они мне – а сколько тебе платят за это? Узнав, что нисколько, отказывались, мол, ищи дурака в другом месте. А когда рассказывал, что на соревнования на свою пенсию езжу, вообще у виска крутили.

После «Кросса наций» Фёдор открыл для себя дартс, настольный теннис, пауэрлифтинг, жим гири, армспорт, русский жим, греблю. А два года назад впервые в истории Верхневолжья выиграл серебряную медаль на Кубке России по академической гребле.

— Я думал, раз мы результаты такие показываем, то должно что-то в лучшую сторону измениться. Честно признаюсь, за тверских параспортсменов очень обидно и стыдно было на 1 спартакиаде ЦФО. В Иваново все сборные областей одеты с ног до головы в одинаковую красивую форму, а наши одни такие разношёрстные, кто во что горазд одеваются. Ну какой спортивный костюм может себе позволить инвалид на свою пенсию? Очень плохо параспорт поставлен, что бы ни говорили. А тренеры с нами часто в своё свободное время занимаются. Зарплату им платят, если определенное число инвалидов к ним ходит – а как набрать? Тренер по гребле и лодки таскал на себе, и нас.

Вот в Кемеровской области очень развит параспорт. Там шахтёров много, а значит, и инвалидов. Поэтому там вообще очень высокий уровень подготовки у ребят.

Прыжки с парашютом и танцы на колясках

— Это очень страшно прыгать вниз, когда под ногами нет коляски и  земли. За руки-за ноги в самолет закинули, пристегнули, подняли и вниз. Я глаза открываю, а вокруг молоко – мы в облако попали. Летишь, а под тобой птицы, маленькая такая Волга – это словами не передать. На второй год тоже прыгнул в честь 70-летия годовщины Победы. На этот раз нас уже трое было.  Пока что я единственный в Тверской области колясочник, который два прыжка с парашютом совершил. Потом видео смотрел прыжка и смеялся до слез – вроде крикнул громко: «Спасибо деду за Победу!», а снизу кажется пискляво, по-девичьи. Кстати, чтобы страшно не было, я стихи выкрикивал «Жди меня, и я вернусь». Ребята из разных регионов писали, что после меня тоже стали прыгать.

А два года назад в танцы пошёл, чтобы что-нибудь новое попробовать – я это очень люблю. Тренировались в ДТДМ, вместе с Ромой Щербатых и двумя партнёршами поставили вальс Свиридова и выступили на зональном этапе фестиваля «Путь к успеху».  И завоевали специальный приз губернатора, и даже по ноутбуку получили. А сейчас как-то всё с фестивалем ссучилось: осталось три номинации, в одной выжигание, рисование, вышивание. Смешно как-то. Как можно сравнить певца и танцора? Я, например, занял второе место и проиграл хору из Торопца. 

«Я скажу так: если бы наши спортсмены на Олимпиаде в 2002 году в Солт-Лейк-Сити не обосрались, а параспортсмены наоборот не выступили достойно, никакого спорта, «Доступной среды» и разговоров об инвалидах сейчас бы не было. Вот и все»

О «Доступной среде» для галочки

Другое дело, что делается всё для галочки, как всегда. В комиссии по приемке пандусов – ни одного колясочника, зато есть другие категории инвалидов — глухонемые, например. Ну как так? Как ходячий может понять колясочника?  Вот и получается – пандус, а после две лесенки. Надо же головой думать.

А о низкопольном троллейбусе узнал вообще случайно. Стоял, друга ждал на остановке, тут подъехала «двойка», водитель вышел и спросил, куда нужно, и рассказал о низкопольном транспорте. Сейчас в городе легче с транспортом для «колясочников» стало. И водители очень душевно встречают – всегда помогают заехать и выехать. А многие инвалиды до сих пор о них не знают. Я рассказываю при возможности.

Как устроиться инвалиду на работу в Твери

— Почти никак. На втором курсе  колледжа сервиса и туризма (я тогда уже заканчивал 2 курс факультета психологии и социальной работы в ТвГУ) я устроился на работу в МЧС диспетчером Центра управления в кризисных ситуациях, так что моя мечта помогать людям сбылась. Каждый день за мной приезжает машина и отвозит домой в Заволжье, где я с другом квартиру снимаю. На работе все условия созданы, чтобы я нормально заехал в здание, работал, ходил в туалет. Много колясочников работают диспетчерами в пожарных частях, всего в МЧС где-то человек 18 наших, и всем нравится.

Нам повезло, другим меньше – частники-предприниматели получают от государства немалые деньги за прием на работу инвалида-колясочника. На эти деньги они должны обустроить ему рабочее место и организовать доставку из дома и до дома. Деньги возьмут, делают вид, что место обустроили, инвалид несколько месяцев ездит на работу, а зарплату не дают, мол, кризис – денег нет. Ну кто  будет работать за бесплатно? В общем, деньги государевы освоили, и иди на все четыре стороны.

С учёбой тоже тяжело – зимой до университета не добраться, и часто хвосты сдаю летом. Преподаватели входят в положение и разрешают в снегопады не посещать занятия.

Столичные колясочники, инвалиды из глубинки и чиновники в памперсах

— География инвалидов имеет очень большое значение. В Москве и Казани все очень хорошо для колясочников устроено. Я про Европу вообще не говорю, там чиновники один день в году садятся в инвалидные коляски и едут по городу. И на инвалидов денег больше выделяют, чем на армию. Наших бы заставить проехать на коляске по всем пандусам, сразу менталитет поменяется. Они, конечно, полностью не проникнутся – для истинного удовольствия нужно памперсы надеть, как большинство колясочников, которые не чувствуют нижнюю часть спины, и покататься. Может быть, что-то действительно изменится в лучшую сторону.

2 марта 2014 года Федор стал одним из 100 факелоносцев  Эстафеты Паралимпийского огня «Сочи-2014» в Твери.

Источник http://tvernews.ru/

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *