Текст опубликован в рамках конкурса «История мужества«. Конкурс продолжается, ждем ваших писем!
Когда я увидела на Фейсбуке объявление о конкурсе, мне захотелось участвовать. Но… Моя история уже известна читателям, как говорится: «Пережеванное — не вкусно!»
Подумав еще немного, я решила рассказать о себе с другой стороны. Как о человеке, который вроде бы рядом, а вроде — и нет. Я не ставлю себе диагнозов, просто приспосабливаюсь к нуждам своего организма. Не держится равновесие? Вот, пожалуйста, две трости. Глаз не орлиный? Вот, очки.
Мама с бабушкой — герои. Они боролись за меня с врачами и педагогами, считавшими, что из меня ничего путного не выйдет. До меня надо достучаться, а в условиях нормальной (массовой) школы это не-ре-аль-но.
Я боялась всего на свете — звуков, высоты, людей. Мне нужно было, чтобы пахло именно тем, чтобы цвет был синим, чтобы все знакомые мне люди были в поле моего зрения, чтобы еда была одна и та же пока из ушей не полезет. Прикасаться к себе не давала, зато очень любила сжимать человека или животное в объятиях с возгласом: «Я – сильнее» или «Понял, кто сильнее?!»
Родственники отца травили маму: «От кого родила? Не наша порода! У нас психов в роду не было!». Мне было хорошо в своем мире. Пока меня не трогали, не заставляли быть как все, я никого не замечала. Долго не признавала маму, тянулась к отцу. С ним было спокойно.
На прививки была реакция — что поставили, тем и болею, ровно три недели. Врачи боялись: «БархатОву ведут. Ох, сейчас будет концерт!»
Бабушка искала способы открыть меня — водила на танцы, в школу искусств. От меня вежливо отказывались: «Девочка хорошая, но нет времени. С ней нужно сидеть, объяснять ей каждое слово, отрабатывать каждое движение. У ней нарушена координация, дикция, она не понимает, что обращаются в том числе и к ней. Нет-нет».
В спецшколу меня побоялись отдавать. По знакомству устроили в одну из лучших в районе, в слабый «Д» класс. У многих были проблемы со здоровьем, у некоторых — с поведением.
Я сразу стала «белой вороной». Боялась оценок ниже «отлично» — бабушка меня встречала и первым делом смотрела тетрадки. К тому времени она стала для меня авторитетом, важно было чувствовать, что ей хорошо. Она нервничала — я впадала в истерику. Она не сдавалась, искала ключик — похвала, презрение, игнорирование. Что сработает? Чего я хочу?
Я до сих пор иногда не могу подобрать нужное слово. Твержу одно и то же, как попугай, мозг дальше идет, а язык — буксует. Неприятно…
После смерти бабушки я одичала. У меня больше не было «проводника». Мама ездила в командировки, мы с прабабушкой оставались на одну-две недели каждая в своем мире. За нами присматривали соседки — бабушкины подруги. Ели ли мы? Лекарства? Уроки? Как вообще живется? Некоторым я доверяла, рассказывала о чем думала, потом маму травили.
То, что я ухватилась за Дитера Болена (понравился клип на песню в его исполнении при поддержке детского хора, «For the children») — это было чудо. Я нашла преемника бабушки. Голос «Дяди Ди» из плеера меня страховал, придавал уверенности и вдохновлял на подвиги. Как раньше я делала что-то для бабушки, теперь я стала делать для «Дяди Ди», представляя, что он бы меня похвалил или ему бы не понравился результат.
Так я увлеклась английским и немецким языками, начала писать стихи, поверхностные, а-ля «maybe — baby», потом прозу (писать мне всегда было проще, чем говорить — вот даже сейчас, я пишу под диктовку мозга, в прямом смысле — внутренний голос соловьем заливается, хочется высказаться). Затем увлеклась рэпом — это стало моим спасением. Когда читаю рэп, я превращаюсь в другого человека. Только я — и музыка.
В десятом меня приняли в гуманитарный с оговоркой: «Странный ты, конечно, человек. Посмотрим, надолго ли тебя хватит». Экзамены сдавала с мамой, которая ждала в коридоре с валерьянкой и тонометром. Меня вначале трясло, потом я отключалась. Сидела над чистым листком и ни на что не реагировала. Сейчас я знаю, что так на меня действует избыток информации. Мне нельзя перегружаться, как бы ни поджимали сроки и как бы ни хотелось порадовать того, кто дал задание.
После одиннадцатого класса я поступила в юридическую академию. На платный. Бороться за бюджет не было сил. Отец согласился оплачивать учебу, он был видным в стране специалистом в области энергетики, мог себе позволить такие расходы.
Учиться было трудно. Я не успевала за преподавателем, лекции проходили в римских аудиториях — шум, крики, смех, жесткие стулья (у меня больной позвоночник). Мама стала меня ждать после пар на лавочке у входа, чтобы сгладить впечатление. Одногруппники надо мной не смеялись — я была в вакууме. Есть они — а рядом я. Декан подозревал в употреблении наркотиков — не смотрю в глаза и вообще какая-то…
Отец с ним встретился — рассказал обо мне, что английский и немецкий хорошо знаю, грамоты есть, рэпом увлекаюсь, друзья по переписке в Америке. После этой встречи мной заинтересовался внеучебный отдел — познакомили с девушками из танцевальной команды, предложили поставить номер для концерта ко Дню Академии. Вот так всем миром мы и нашли выход из замкнутого круга.
Я верю, что удастся создать с Дитером Боленом совместный проект, который привлечет внимание общественности. Один из немецких фондов, аналог американского Make-A-Wish, согласился нас познакомить. Дай Бог, все получится!
Наташа, ты БОЛЬШАЯ МОЛОДЕЦ! Ты можешь собой гордиться! У тебя все получится, и ты это знаешь!
Спасибо! 🙂 Главное как-то на Дитера Болена выйти. Не как фанат, а строго по делу — я — автор довольно известного в сети литературного проекта "Джимми и Ди". Персонажи — юные поклонники Дитера из Германии, которым общение с ним помогает поверить в свои силы. Ребята хорошие, у троих мальчиков инвалидность, четвертая девочка здорова. Я сочиняю эти истории с 1996 года, для души в первую очередь, но читателям всегда рада. 🙂 Это подарок Дитеру за то, что он сам того не ведая стал моим "виртуальным тьютором".
Какая хорошая статья, как здорово, что все у героини хорошо сложилось. Она молодец и родители в общем-то тоже молодцы. И бабушка.