Этот странный вопрос услышал руководитель театра-студии «Круг II» Андрей Афонин после очередного спектакля «Кристофер и отец». «Это притом, что герой спектакля – аутист и половина артистов – люди с аутизмом, – посмеивается он. – А знаете, кто его задал?» Специалист из МГППУ, мама ребенка с особенностями, много лет работающая с инвалидами…»
Андрей Афонин, режиссер театральной студии «Круг II»
Спектакль «Кристофер и отец» – это странное завораживающее переплетение жизненных ситуаций, в которых, как в сетях, бьется подросток Кристофер. Он живет с отцом, мама то ли умерла, то ли ушла к другому мужчине. У жизнерадостного компанейского отца тоже есть другая женщина, а проблемы сына он частенько пытается решать на языке угроз… Мальчику постоянно неуютно и одиноко, и он старательно прячет руки – в рукава, глаза – под козырек бейсболки…
Историю взаимоотношений Кристофера с отцом Андрей Афонин написал сам. Точнее – собрал, словно хитроумный коллаж, из фрагментов произведений Эсхила, Софокла, Шекспира, Сервантеса, Кийосаки и других классиков, а также из сочинений своих актеров – людей с особенностями развития. Следить за хитросплетениями этого постмодернистского действа мне было настолько интересно, что я решила выпытать у Андрея, как же ему удалось поставить такой спектакль силами любительской студии, в которой играют люди с инвалидностью. (Из 14 актеров, выходящих на сцену, лишь трое – профессионалы.)
За кулисами
– Как вы решились на такую сложную постановку?
– У нас всё делается постепенно. «Кристофер и отец» – вторая постановка из цикла «Истории Кристофера». Образ главного героя мы взяли из книги Марка Хейдана «Загадочное ночное убийство собаки». Сначала про него стал сочинять истории актер нашего театра Алексей Федотов, имевший диагноз аутизм. А потом через этот образ начали осмысливать личный опыт и другие ребята.
– Но стержень спектакля – это именно работа Алексея?
– Да, и уже на него надеваются другие истории о взаимоотношениях родителей и детей… Словом, основа постановки была готова, когда в 2014 году совместно с культурным центром «Москвич» был разработан социально-художественный проект «Через тернии к общению», ставший победителем конкурса социокультурных проектов по развитию территорий Департамента Культуры города Москвы. В рамках его реализации и появился этот спектакль.
Раньше у нас не было таких масштабных спектаклей – два с лишним часа с антрактом. Впервые в нашей практике мы успешно освоили большую сцену (другой в «Москвиче» просто нет). Кроме того, в «Кристофере» было много дебютов, и этим проект тоже очень важен для нас самих. А для меня этот спектакль интересен еще и абсолютно противоположной реакцией зрителей. Одни понимают практически всё и говорят, что спектакль много для них значит, что он очень интересен, что он прекрасен. Другим ничего не понятно, они говорят: «Какой ужас! Очень мрачный спектакль!» Эти противоположные мнения – свидетельство того, что действительно получилась очень интересная, целостная работа, в которой есть всё. Она задевает в людях даже те бессознательные струны, о которых человек может и не знать.
Вообще театр – это мощный инструмент пробуждения сознания. Он провоцирует зрителя и потому дает ему множество трактовок, материала для осмысления, связей, которых в обыденной жизни человек может и не увидеть…
– Мне понравилось, что в «Кристофере» два финала: первый банальный, про любовь, а второй – про то, что истинное взаимопонимание может быть только в совместной деятельности и совместной радости по этому поводу.
– Ну, «Кристофер – вообще глобальная история, там много аспектов… Она вскрывает множественные связи человека. Но ваше мнение – это мнение эрудированного зрителя…
– Спасибо за комплимент… Но это далеко не всё, что мне понравилось. Как фантастично звучали в этом спектакле резиновые мячики! И как четко артисты выдерживали ритм! Никогда бы не подумала, что обычный мяч может стать музыкальным инструментом!
– Да, это непросто. Но ребята у нас специально изучают ритм, играют на ударных. С ними занимаются педагоги-профессионалы.
– А чем еще они занимаются в студии?
– У нас много разных тренингов, которые направлены на развитие человека в его целостности – его тела, духа, мыслей, речи, музыкальных возможностей и т.д. Все ребята учатся играть на нескольких музыкальных инструментах (прежде всего – на ударных). За счет этого и удается воспитывать таких актеров, как наши. Они просто развиваются! И новые качества, которые они приобретают, мы используем в постановках…
– Я бы назвала суть вашего подхода «принцип хоровода», когда каждый может вплести в постановку какую-то свою эмоцию, движение, когда нет жесткого деления на исполнителей и зрителей…
– В принципе, да. У нас действительно каждый равен в правах перед невидимым центром общего действа. Однако этот процесс не является стихийным, как в реальном хороводе. Это – достаточно сложный режиссерский процесс, когда перед каждым исполнителем ставится задача, адекватная его возможностям. Тогда человек, который в абсолютном измерении мало что может, относительно собственных возможностей может сделать колоссально много. И мы на сцене видим этот максимум, видим, что человек светится! За этим интересно наблюдать, хотя в абсолютном измерении это может быть совсем небольшой кусочек действа! А для нашего артиста это – колоссальное приобретение.
– Скажите, вы специально отбираете в студию талантливых людей?
– Нет. То, что вы видите, – результат многолетнего труда, ведь театру уже больше 15 лет. У нас нет никакого отбора по способностям. Отбор происходит постепенно и зависит только от того, насколько сам человек хочет быть в нашем коллективе, заниматься театральной деятельностью. Не секрет, что это – очень трудное дело, оно требует очень большого труда. Наши ребята занимаются минимум 20 часов в неделю…
– Это – почти рабочая неделя!
– Ну, не совсем. По законодательству Германии рабочая неделя для инвалида – это 35 часов, а у нас всего 20, – смеется Андрей. – Но это действительно много, и для ребят это – основной вид деятельности.
– Словом, ваши студийцы работают, как профессиональные артисты, но им за это не платят.
– Не совсем. По условиям проекта «Через тернии к общению», мы платим ребятам небольшие гонорары за спектакли. Но за занятия они вынуждены платить.
– Платить? Инвалиды?
– Да. Это – большая проблема государственного уровня. Когда мы еще базировались в Центре детского творчества в Строгино, в учреждении дополнительного образования, взрослые студийцы, которые составляют основу нашего театра-студии, юридически не имели права там заниматься бесплатно, так как они все старше 18 лет. Директор предложила нам оформить работу как платные занятия по договорам. Мы на это пошли, и какое-то время все было хорошо. Но скоро оказалось, что плата непосильна: в сентябре 2014 года нам предложили сделать минимальный тариф 300 рублей в час. Умножьте на 20, и вы получите 6000 рублей в неделю… Чтобы сохранить студию, мы вынуждены были искать другие варианты. В системе департамента культуры, куда мы перешли, вообще нет бюджетных средств на оплату педагогов – всё на самоокупаемости. Центр культуры и досуга «Академический» по договору предоставляет нам только помещение для занятий. Зато здесь мы смогли снизить цену до 160 рублей в час. Это уже, по крайней мере, соизмеримо с пенсией ребят…
Дети и отцы
– Иначе говоря, родные ваших студийцев должны еще согласиться на такие затраты… А какова вообще роль семьи и близких людей в достижениях ваших артистов? Не случайно же в спектакле «Кристофер и отец» эта вечная тема выведена на первый план.
– Конечно, родители – одна из ключевых сторон в нашей работе. Если они не понимают и не принимают того, что мы делаем, то, естественно, с их ребенком мы не сможем достичь тех результатов, которые могли бы быть. Мы воспитываем человека ответственного. Это значит, что он отвечает за свои действия, за дело, которое начал. (Кстати, это необходимо, чтобы человек перестал себя чувствовать инвалидом.) Но многие родители воспринимают эту идеологию с большим трудом. Часто бывает, что они сами не хотят видеть своего ребенка более самостоятельным – так им удобнее управлять. Если же сын или дочь начинает развиваться, он начинает требовать нового отношения к себе, появляются новые запросы, ему нужно делегировать какие-то права в решении вопросов, касающихся всей семьи…
– Словом, как везде: многие родители водят своих детей-инвалидов за ручку, пока могут эту ручку держать. А потом родители уходят, а их выросший ребенок оказывается совершенно не готов к самостоятельной жизни. И не знаешь, чья трагедия больше: детей или родителей, которые всё понимают…
– Но при этом ничего не делают для того, чтобы выросший сын или дочь стали более ответственными! В студии я периодически с этим сталкиваюсь. Последний пример. Незадолго до премьеры концерта «За светом» двум нашим актрисам достались бесплатные путевки на отдых за границу. Я сказал: «Выбирайте. Либо вы остаетесь со студией и участвуете в премьере, либо вы уезжаете». Они поехали, их поддержали мамы… А когда вернулись, то, как ни в чем не бывало, захотели участвовать в премьере. Я сказал, что на премьеру они могут прийти только в качестве зрителей. Страшно обиделись не только девушки, но и родители. Был скандал… Потом мы их потихоньку ввели в действо, но осадок остался. А самое главное – в сознании девочек не отпечаталось элементарное для взрослого человека правило: если ты ответственный человек, то не можешь уехать, бросив дело. Они не поняли, что подвели всех. А родители эту безответственность поддерживают.
– Они платят деньги – и считают себя хозяевами ситуации.
– Они не понимают, что мы вкладываем в их детей на порядок больше этой платы! Одна из двух этих девушек пришла в студию настолько зажатая, не проявлявшая никаких способностей, что казалось, что она никогда в жизни не выйдет на сцену! А сейчас она выступает в нескольких спектаклях, и интересно играет! Иждивенчество – пожалуй, самая тяжелая наша проблема. Очень мало людей, которые сами хотят что-то сделать, чтобы изменить ситуацию вокруг собственных детей…
Бывает, что взрослый человек с инвалидностью приходит к нам, и мы понимаем, что он вообще не видит своих ошибок! А ведь без этого невозможно заниматься творчеством, которое, по сути, – постоянная работа над ошибками. И проходит долгий путь, прежде чем этот человек научится видеть, а потом и исправлять ошибки. Это – долгий, нелегкий процесс работы над собой. Но в итоге у ребят появляется чувство свободы, когда в каждый момент времени ты сам сознательно выбираешь, что именно делать.
На последнем спектакле «Кристофера» одна наша актриса дважды вышла раньше времени и тем самым обрубила два монолога.
– ???
– Вот! Этого никто не заметил, – по-детски радуется режиссер. – С одной стороны, сам спектакль сделан как коллаж и такие накладки проще скрыть. Но и другие актеры повели себя очень пластично и встроились в заданную ситуацию. Для этого нам и нужны 20 часов… Сегодня наши ведущие актеры могут найти выход из любой ситуации. Более того, они играют вместе с профессиональными актерами и видят, что и те ошибаются… Были случаи, когда артисты забывали слова на сцене. Я говорил ребятам: «Видите? Человек окончил Школу-студию МХАТ, работает в театре и при этом тоже ошибся. Ничего страшного в этом нет. Вопрос в том, как он выходит из этого положения!» Они учатся этому, и умение быстро подстраиваться помогает им в жизни!
Таланты без поклонников
– Мне было очень приятно видеть на здании «Москвича» огромную афишу спектакля «Кристофер и отец».
– Нам тоже это приятно, хотя ни эта афиша, ни запредельно низкие цены за билеты (100 рублей) не решают проблемы привлечения зрителей. Наше общество очень инертно… Но мне непонятно еще вот что: практически ни одна благотворительная организация в Москве не организовала поход своих подопечных на наши спектакли. (Исключение – организация «Турмалин».) О нас все знают, мы развозим афиши… В этом очень важный момент нашего современного сознания. Никто никого не интересует, хотя многие понимают, чем мы занимаемся.
– Мне кажется, что большинство благотворительных организаций, несмотря на глобальные декларации, создаются для решения частных проблем небольшой группы людей. И тратить средства на другие цели они не будут…
– Согласен. Но, на мой взгляд, эта разобщенность и нежелание ничего знать – большая проблема всего сообщества, которое занимается социальными вопросами. Зам. директора «Москвича» рассказывал, что представитель одной благотворительной организации ответил на приглашение так: «Ну, если вы нам дадите бесплатные билеты…» И это – благотворители? И никому в голову не приходит, что если они придут на спектакль, в котором играют люди с особенностями, они поддержат не только актеров, но и всё направление работы, что это может стать будущим для их подопечных.
Тем не менее, мы снова и снова приглашаем всех желающих на последний в этом сезоне спектакль «Кристофер и отец», который состоится 13 апреля 19.00 в КЦ Москвич (метро Текстильщики).
А 20 и 21 апреля жители Санкт-Петербурга смогут увидеть спектакль «Отдаленная близость», который, кстати, год назад получил премию «Золотая маска». 20 апреля в 20.00 мы сыграем его в большом шатре «Упсала цирк» (метро Площадь Ленина), а 21 апреля в 19.00 – в малом зале Большого драматического театра им. Г.А. Товстоногова (метро Сенная площадь).
Похожие статьи
-
-
Аутисты в SAP: Суперталанты с сюрпризом
В индийской лаборатории концерна аутисты работают .. Читать далее+ -
Жизнь в третьем лице: как и где учатся дети-аутисты в Гродно
Многие родители откладывают поход к неврологу или .. Читать далее+ -
Зачем нужны аутисты
Среди людей, которым поставили диагноз «аутизм» (и.. Читать далее+
приятно познакомиться, хоть и виртуально, с таким целостным человеком)
очень удручила, но не удивила, последняя часть интервью. разобщенность — самая большая беда на сегодня(