Никаких оправданий: «Каждый создает свои миры…» – интервью с музыкантом Владимиром Рудаком

Владимир Рудак – человек, сотканный из творчества. Он впервые вышел на сцену в 18. Музыка, тексты – его стихия.

С творческого пути Владимира не сбила даже травма позвоночника, которую он получил в 23 года. Напротив, жизнь доказала – талантливый человек талантлив во всем.

К музыке прибавилась литература, а следом – кинематограф. В 2013 году Владимир получил премию «Новая интеллигенция» за свое документальное кино.

Хотите познакомиться с Владимиром и его творчеством поближе? Добро пожаловать под кат.

Дым Отечества

– Здравствуйте, Владимир! Спасибо, что заглянули к нам на «огонек». 🙂

– Здравствуйте, Настя! Рад, что пригласили.

– Некогда губернатор вашего родного Петрозаводска Гаврила Романович Державин говорил: «Отечества и дым нам сладок». А Вам сладок «дым» Петрозаводска?

– Если говорить конкретно о дыме, то нет. 🙂 А Петрозаводск мне нравится. У меня есть опыт проживания в большом городе – когда-то много времени проводил в Москве. Но, оказывается, многие вещи можно делать на расстоянии, живя при этом в небольшом городе.

– Зато в Карелии красивая природа…

– Многие говорят: «Ой, у вас там так красиво!». А мы отвечаем: «А у вас там так тепло!». 🙂 Когда живешь возле этой природы, относишься к ней спокойно. На самом деле, в Карелии мало солнца. Романтический период, когда можно восхищаться и вдохновляться красотами природы, очень короткий. Много «сумрака».

– Никогда не хотелось поддаться гедонистическим настроениям и пережидать зиму где-нибудь в Таиланде?

– Не с моим родом деятельности. Я музыкант, у меня свой коллектив. Давать концерты и репетировать по Skype вряд ли получится. 🙂 И кино снимать тоже.

Если я уеду, моя творческая деятельность куда-то исчезнет, и я буду просто, согретым чужим солнцем, колясочником.

– Владимир, расскажите немного о своем детстве.

– Может, покажется странным, но я не привык заглядывать в прошлое. Детство в воспоминаниях – светлое облако с пульками, «брызгалками», футболом и другими забавами советских детей. Трудно конкретизировать, но мне мое детство нравится. 🙂

– Кем Вы мечтали стать, когда вырастите?

– Таксистом! Мы с папой ездили к бабушке на такси, на «Волге». У таксиста была такая крутая фуражка. Поэтому, наперекор мечтам советских детей, я хотел стать не космонавтом, а таксистом.

– Ваши родители тоже творческие личности?

– Нет. Родители у меня рабочие. Мама трудилась на слюдяной фабрике, отец – сантехник. Правда, мама пела в хоре. Но думаю, что музыкальная жилка у меня от деда – он был трубач.

Раздолбай

– Вы помните свою первую школьную «2»?

– Их было так много… 🙂 Я не был отличником, но и не был злостным хулиганом. Скорее, я был, как сейчас говорят, раздолбаем. Любил привлекать внимание, хохмить, шутить. За это мне многое «списывалось». Учителя не выдерживали моих сатирических комментариев и не могли сохранять строгость.

При этом, по иронии судьбы, я учился в образцово-показательной школе. Был даже один смешной случай. Нас, троечников, оставили «на осень», а точнее мы ходили на занятия летом, чтобы подчистить «хвосты».

Так получилось, что в это время в школу приехала делегация из какой-то африканской страны. Отличников не соберешь – все на каникулах. Поэтому нас, троечников, срочно обрядили в пионерскую форму и отправили встречать делегацию. Гости, в общем-то, даже не догадывались, насколько посредственные ученики приветствуют их от лица советского Образования. 🙂

– Как в руках «раздолбая» оказалась гитара?

– Однажды я отдыхал в пионерском лагере. Там был один товарищ, который, как мне тогда казалось, очень красиво пел песню про какого-то коня (вроде – красного). Меня очень увлекло владение инструментом. Он показал мне три аккорда.

Чуть позже я купил себе гитару (как сейчас помню – стоила она 3 рубля). Настраивать я ее толком не умел, но в 15 лет уже вовсю сочинял песни.

– И, наверное, после школы Вы пошли в музыкальное училище?

– После школы я пошел туда, где, как думали многие мои сверстники, не надо учиться. Когда-то это была «путяга», а мы назвали это – «хабзайка». Это такое место, где учителям нет особого дела до учеников, а ученикам до того, что говорят учителя.

Я осваивал профессию автоэлектрика. Но для меня это был «перевалочный пункт». Я хотел переждать, подготовиться к поступлению в театральный институт. Я занимался в театральной студии. Меня очень привлекал театр. И вообще, творчество манило и не отпускало.

В 18 лет я вышел на сцену выступать со своей первой группой…

– Знаете, Ваша история чем-то напоминает судьбу Виктора Цоя. Он тоже был из обычной семьи, не очень рвался учиться и в итоге пошел работать в кочегарку, откуда вышел большим музыкантом.

– Возможно, Вы правы. По крайней мере, меня часто сравнивают с Цоем. Говорят, у нас есть что-то общее в звучании и текстах.

World music

– Владимир, в заглавии статьи мы обычно пишем «интервью с предпринимателем…», «интервью с художником…» и т.д. Как представить Вас? Ведь Вы – и музыкант, и писатель, и кинорежиссер.

– Это три моих кита. Не могу чему-то отдать пальму первенства. Все это в равной степени меня затягивает. Всем занимаюсь одновременно.

Но если говорить в хронологическом порядке, то сначала была музыка. Потом пришла литература. А в 2005 году начал снимать кино.

– Итак, в 18 лет Вы вышли на сцену со своей группой. Что это был за коллектив?

– Это была группа «РВС». Тогда было модно называть коллективы революционными аббревиатурами. А до этого еще была группа «Нейтральные воды». Ее составляли учащиеся речного училища, на базе которого мы и репетировали. Мне, как не студенту этого заведения, нельзя было туда проходить. Но ребята давали мне фуражку, шинель, и так я проникал на территорию. 🙂

– Какую музыку Вы тогда играли?

– Можно сказать, у нас был «филиал» Питерского рок-клуба. Мы слушали и Шевчука, и «Алису», и «Аукцион», и «Пикник», и, конечно же, «Кино». Играли что-то похожее.

– А как появился коллектив «Кто как может»?

– Это было в 1997 году. У меня уже была травма. Я лежал на диване. Но мы с гитаристом Федором Асташевым играл песни, репетировали.

– Жанр тот же?

– Нет. Я бы назвал это – world music. Сейчас мы слушаем не только ленинградских музыкантов, а вообще всю музыку. В нашей музыке есть все – и элементы народной музыки, и регги, и рок-н-ролла.

Мне нравится экспериментировать. Искать, учиться и заимствовать во всех жанрах. Не люблю ходить по кругу.

– Есть музыканты, для которых первостепенна мелодия, а есть музыканты, которым больше нравится текст. Вы из каких?

– Наверное, у меня музыкальная основа является поддержкой текста. Но ведь музыкант не может поставить себе задачу: напишу-ка я клевую мелодию и легкомысленный текст.

В музыке главное простота.

Можно навставлять аккордов, сделать кучу синкоп, нагрузить аранжировку – сделать сложное произведение, которое никто не запомнит и не повторит. Все хиты простые. У Smokie много таких песен. Простая мелодия и простой текст трудно сочиняются.

– У Вас есть такая простая, но сложная песня?

– Я не склонен к усложнению – у меня много простых песен.

Обратил внимание, сколько бы мы не сыграли на концерте песен, все равно в конце подходят люди и говорят: «А чего это не сыграли?», «А чего вот ту песню не спели?». У каждого человека свои песни, которые они любят и знают наизусть.

Но есть одна композиция. Она называется «Север» и нравится и детям, и взрослым, и пожилым, и молодым.

«Ой, сейчас все писатели!»

– Вы член союза молодых писателей Карелии. У Вас несколько книг. Как человек, работающий со словом, Вы наверняка следите за современной литературной средой. Скажите, у Вас есть в ней конкуренты?

– Я об этом не задумываюсь. Боюсь представить, сколько людей в нашей стране пишет. И пишет хорошо. Наша страна богата талантами, особенно литературными. Бывает, я читаю какие-то вещи, но не вижу в авторе конкурента – каждый создает свои миры.

Мне часто говорят, что у меня есть свой стиль. И для меня это важно. Я не нахожусь в ТОПах современных российских писателей, не гонюсь за всякими «Букерами». Просто пишу. Что-то выходит. Наградили премией им.Елены Мухиной (номинация «И слово отзовется…»). Какие-то журналы печатают («Новая юность», «Южная звезда», «Север», Carelia). Доходит до читателя – это хорошо.

Так что, нет смысла распаляться на какую-то конкуренцию. Нужно просто работать над собой.

– Вы правильно сказали – многие пишут хорошо. А Вас не раздражает, когда видите плохие тексты, например, в Интернете?

– Нет, не раздражает. Сейчас многие с желчью говорят: «Ой, сейчас все писатели!», «Ой, сейчас все фотографы!». А меня это радует.

Радует, что люди покупают фотоаппараты, снимают, занимаются творчеством. Мне нравится, что у людей появилось больше возможностей для творчества и самовыражения.

Наконец-то люди сняли оковы, будто кинематограф принадлежит узкому кругу специалистов, будто литература – это те люди, живущие в 5-комнатных хоромах с правительственными дачами. Современные писатели во многом аскеты – рады просто тому, что их читают.

Поэтому меня не раздражают плохие тексты. Пусть люди пишут, пробуют себя.

– Правильно ли я понимаю, что литература для Вас – не коммерческий проект?

– Для меня литература – это что-то такое интимное. Я творческий эгоист.

Помню свои ощущения в первые минуты, когда закончил писать свою первую повесть. Это был неописуемый кайф! Убивать кого-то на страницах бульварных книжец – для меня это пустая трата времени, жизни и творческих сил. А я хочу получать от своего творчества удовольствие.

Пусть это прочитает небольшое количество людей, но с интересом и пользой. Люблю, когда люди получают пользу, а еще когда смеются. 🙂

– Как Вы относитесь к критике в свой адрес?

– Конечно, это не мёд. Но когда я только начинал и просил знающих людей оценить свои тексты, я говорил себе: «Сейчас ты получишь бесплатную консультацию профессионала. Можешь согласиться или нет. Но она бесплатная». 🙂

К счастью, буквально первая повесть сразу вышла в толстом журнале, к ней был читательский интерес. Отзывы были хорошие. Конечно, меня это вдохновило.

Крутые парни не танцуют

– С 2005 года Вы занимаетесь кино. Неужели мало музыки и литературы?

– Творчества много не бывает.

Когда человек начинает что-то делать, он всегда задается вопросом, какие дивиденды это мне принесет? Поэтому меня часто спрашивают, зачем мне кино, ведь это денег не приносит.

Но это движение души. Хотелось снимать кино очень давно. Но я не совсем понимал, как это вообще делается.

Кроме того, меня смущало положение вещей относительно людей с инвалидностью в кинематографе. Мы ведь другие. Среди нас много веселых интересных людей, живущих полноценной жизнью. А в кино видишь совсем других…

Поэтому мы сняли треш-боевик с участием колясочников – «Крутые парни не танцуют». Снимали все лето. Показывали его на кинофестивале «Кино без барьеров».

– Вы сделали его с нуля?

– Да. Все своими силами. Без денег. За идею. Результат нам понравился.

Я понял: неважно, есть ли у тебя деньги, есть ли технические возможности, главное, чтобы была идея. Снимай на то, что есть. Не жди, пока кто-то даст денег. Ты можешь их параллельно искать, но ты делай. Это твой опыт.

– Что последовало после этого фильма?

– Потом был фильм «Плацебо», картина «Вэлкам», которая получила награду от журнала «Сеанс» за оригинальность формы.

– А как появилась «Новая планета»? («Новая планета» – серия документальных фильмов Владимира Рудака и Алексея Бабенко о людях с дополнительными потребностями. – прим. автора)

– «Новая планета» – это часть большого авторского проекта «Реабилитация инвалидов через кинематограф». В его рамках мы, с одной стороны, реабилитируем инвалидов в глазах общественности, а с другой – реабилитируем самих инвалидов, обучая их новому, приобщая к творчеству.

За этот проект я получил премию «Новая интеллигенция-2013».

У меня много знакомых, чей образ жизни, чья позиция мне очень нравятся. Мне захотелось показать их жизнь. Их возможности ограничены. Они не герои. Просто интересные люди.

Поэтому мы избегаем закадрового комментария, не просим людей что-то специально делать на камеру. Просто договариваемся, когда человек в работе, занят какими-то своими делами, приходим с оператором Алексеем Бабенко и тихонечко снимаем. Стараемся не мешать.

Мы показываем настоящую жизнь людей с инвалидностью. Не «выдавливая» искусственных эмоций, без пафоса и жалости.

На сегодняшний день снято две серии. Первая про Веру Гаврилину, у которой семья, двое детей, работа… А вторая про Аню Яблокову – она профессиональный психолог.

Хочется сделать серию фильмов, которые можно будет потом показывать студентам в учебных заведениях.

Буферизация

– Владимир, Вы такой многогранный человек. Как находите на все время?

– Если есть вдохновение, есть и время. Песня, бывает, пишется за 5 минут, если есть, что сказать.

– А что Вас вдохновляет?

– Жизнь. 🙂 Нельзя предугадать, что тебя вдохновит. Любая фраза, любое событие может натолкнуть на создание истории.

– А что делать в минуты творческого кризиса?

– Ждать. Я называю отрезок времени, когда ничего не пишется и не сочиняется, буферизацией. Выдав какой-то материал, человек должен напиться эмоциями, впечатлениями, чтобы ему было, что вновь сказать. Не стоит полоскать одно и то же белье в одной и той же воде.

– Наш спец.проект называется «Никаких оправданий». Как Вы понимаете для себя эту фразу?

– Оправдания найти проще всего. Это то, о чем мы говорили с Вами, когда речь зашла о кино. Многие хотят снимать, но оправдываются, что нет денег, нет технических возможностей.

Мы все можем что-то делать, независимо от того, есть инвалидность или нет.

Оправдания – это лукавый способ не делать ничего.

– Пожелайте что-нибудь читателям Лайфхакера. Это наша традиция.

– Кого-то мотивировать – это то же самое, что заставлять бросать курить заядлого курильщика. 🙂 Человек зреет, как фрукт, и пока не созреет…

Но, возвращаясь к названию вашего проекта, старайтесь не искать оправданий!

– Спасибо за беседу, Владимир!

– И Вам спасибо!

Источник: http://lifehacker.ru

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *