«Я сломался семь лет назад». История о том, как парень в инвалидной коляске на митинг ездил

Ваня Слинько «сломался» в свои двадцать три. Уже семь лет он в коляске. История его травмы проста до безобразия. Получил путевку как лучший работник завода, а в гостинице нырнул в бассейн. Помнит хруст в шее и невозможность выплыть. Ваня на инвалидной коляске встречает нас на пороге своей квартиры. Колясочникам раз в год разрешают попротестовать в укромном месте — парке Дружбы народов, и сегодня Иван решил полюбопытствовать, как оно там. TUT.BY побывал на митинге вместе с парнем в инвалидной коляске, чтобы узнать, какие проблемы ты получаешь, начиная передвигаться «не как все».

«Я загонялся, в первый год особенно»

В «двушке» у метро «Каменная Горка» Иван Слинько живет с сестрой и ее семьей. Как раз сегодня день рождения племянника. Сестра Люба была беременна мальчуганом, когда брат нырнул в тот самый бассейн в гостинице на Нарочи.

— Все было на моих глазах. Когда я поняла — что-то не так — прыгнула в бассейн доставать его оттуда. Перевернула — а у него уже руки-ноги не работали, — рассказывает Любовь. — Забрали в реанимацию в Мядель. Я там сняла комнату, чтобы можно было ухаживать за братом. Потом в Минске в Институте травматологии пролежал четыре месяца. Все это время я была с ним. Потом уже приехали домой.

Иван рассказывает о прошлой жизни. Он тогда работал электрогазосварщиком на заводе строительных конструкций «Минскжелезобетон». Профессией был увлечен. В 23 года у него был пятый разряд.

— Я хотел через год сдавать на максимальный шестой разряд. В 24 надеялся уже совсем профессионалом стать, клеймо свое, все такое, — говорит Иван. — И путевку мне дали как лучшему работнику. А в гостинице бассейн был немного неправильно сделан, но зато в следующем году сделали новый. Это ж хорошо (улыбается. — TUT.BY). В бассейне с одной стороны было глубоко, а с другой — мелко. И в одно прекрасное утро я не подумал и зашел с той стороны, где мелко. Там трамплин был — и я нырнул, с разбега еще. Головой ударился о дно. Удар был небольшой, но все равно — давление воды внизу. Хорошо, что рядом друзья были.

Когда Ваня был в реанимации, врачи сказали маме, чтобы готовилась хоронить. Но он выжил, а мама совсем скоро умерла.

— Я загонялся, в первый год особенно. Если бы у меня была возможность, я бы, может, и повесился. Но я ж ничего не мог. Сестра за мной беременная ухаживала. Пять месяцев беременности, а она тягала меня. У нее, конечно, в тот год стрессов было…

Сегодня Иван многое может сам. Например, ездить в парикмахерскую в своем районе. Маршрут к этой парикмахерской и к другим точкам, где хотелось бы побывать, приходится продумывать крайне подробно — бордюры далеко не «в ноль». Но выйти из дома без посторонней помощи не может: по старой недоброй традиции от лифта до входной двери надо спускаться по ступеням. Подниматься — тоже. Про пандусы в подъезде и речи не идет.

— Позвонил начальник ЖЭСа, сказал: приедем к вам, измерим вашу коляску, габариты, чтобы сделать пандус. Вот уже месяцев восемь прошло — ничего не делают. Но и зачем колясочнику улица? Пусть дома сидит, — смеется парень. — Да ладно я. Тут и мамы тягаются с колясками. А на десятом этаже в подъезде есть девочка, инвалид с детства. Ее коляску мама тягает.

«Сейчас с работой в нашей стране тяжело, особенно если ты колясочник»

Но в целом Иван не жалуется. Говорит, начальник ЖЭСа — самый высокий начальник, к которому за эти годы обращался за помощью. Не любит ныть. Когда Иван немного пришел в себя после травмы и заработали руки-ноги, стал думать, как жить дальше. Сдал на права, получилось купить автомобиль.

— Меня пригласили на курсы предпринимателей. Думал дело открыть, но начальный капитал нужен. А его нелегко собрать, особенно с пенсии. Тут бы прокормиться. Сейчас и с работой в нашей стране тяжело.

Сначала три года работал менеджером в бизнесе друга, который занимается окнами. Это было хорошее время, все получалось.

— Но сейчас кризис, сложно с окнами. У него нет возможности платить мне. Ушел. Несколько месяцев работал в «Альтернативной полиграфии»… Уже почти год деньги выбиваю. Буквально вчера звонил туда, руководитель мне говорит: «Я банкрот, арестованы счета». Но если так подумать: зачем ты нанимал человека, если знал, что ты банкрот? — удивляется Ваня. — И вот я почти год ищу работу, а очень сложно устроиться, тем более если ты на коляске.

На митинг Ваню отвезет друг, он будет за рулем. Иван ищет на полках ключи от машины. Говорит, что все же по городу с серьезным движением лично он водить побаивается.

— Посидишь-подумаешь: вдруг машину побьешь, а за что ее потом чинить? Поэтому все-таки часто прошу друзей подвезти куда-то.

Митинг в парке Дружбы народов организовывает Республиканская ассоциация инвалидов-колясочников. Иван рассуждает, что если б не летние лагеря реабилитации от этой организации, сегодня бы умел намного меньше.

— В прошлом году был впервые на сборе в лагере. Я там зарекомендовал себя как способный. У нас же много «травмо-шей», которые дома сидят, даже с кровати не могут подняться, совсем тяжелые. А я активный, учусь. В том же году меня пригласили попробоваться инструктором-стажером по технике езды на коляске. Сам научился и могу рассказывать, как правильно падать на коляске, как ухватиться за нее, как правильно барьеры преодолевать. Может, в этом году тоже поеду в лагерь, сейчас решается.

Ваня направляется из квартиры к лифту. Ему повезло: после знакомства с РАИК ему досталась во временное пользование узкая коляска, которая проходит по габаритам в лифт и позволяет достаточно свободно двигаться.

На первом этаже спускаться по ступеням помогает друг. Раньше, до лагеря активной реабилитации, для передвижения по лестнице Ване нужно было аж два помощника, но на курсах объяснили, как одному человеку можно справиться с этой задачей.

Ваня подъезжает к автомобилю, пассажирскому сиденью рядом с местом водителя. Собирается с духом, цепляется за какие-то выступы для опоры — и встает.

— Мне повезло: у меня одна нога активная, и одна рука. Поэтому получается встать. Это очень хорошо для меня — мышцы не совсем без работы, — объясняет Иван, пока друг разбирает коляску и укладывает в багажник.

— Я все раньше не понимал, как колясочники, которые сами водят, укладывают коляску в машину. В лагере и этому научили, — продолжает рассказывать Ваня. — Когда сам за рулем, то подъезжаю к водительскому месту, пересаживаюсь в кресло, снимаю с коляски одно колесо, снимаю другое, складываю коляску. Если сил в руках нет — кладешь все на переднее сиденье, если есть — на заднее.

«Написали на плакатах: „Я хочу в туалет“ — и нас ОМОН быстренько разогнал»

По пути на митинг Иван вдруг вспоминает, что уже бывал на акциях колясочников в Минске.

— Мы выехали на Немигу, туда, где зеленые туалеты стоят. Написали на плакатах: «Я хочу в туалет», выстроились в очередь, человек пятнадцать — и ждем. Хотя чего мы в очереди — в такой туалет же не заедет ни один. И нас ОМОН быстренько разогнал.

Проблема с отсутствием безбарьерной среды для колясочника — самая главная, считает Иван. Если бы можно было свободно выбираться из дома, не натыкаться везде на бордюры, пользоваться приспособленными туалетами, передвигаясь по городу — то психологически колясочники чувствовали бы себя куда лучше, и работу проще было бы найти, рассуждает парень.

Милиционер пропускает машину Вани на территорию парка Дружбы народов, на этот митинг автомобили пускают чуть ли не к самой сцене.

Впрочем, по поводу сцены председатель РАИК Евгений Шевко, сидя в коляске перед ней, говорит:

— Даже здесь, на официально разрешенном месте для митинга, мы с вами не можем выступать со сцены, потому что на нее не можем забраться. Это очень хорошо говорит о состоянии нашей безбарьерной среды.

Колясочники расположились лицом к выступающему полукругом в несколько рядов, в руках плакаты вроде: «Я хочу съездить в гости к сыну, но там нет пандуса», «Государство, мы у тебя есть». Иван Слинько присоединяется к людям на колясках, которые есть у государства.

Евгений Шевко рассказывает, что после митинга будут собирать подписи под обращением к президенту. Там — проблемы людей на колясках, которые нужно решить срочно. Но по ситуации в целом Шевко объясняет:

— Иногда мы слышим: было бы больше денег — все проблемы у инвалидов можно было бы решить. Я бы хотел сделать акцент: есть проблемы, которые не всегда зависят от наличия денег. Они зависят иногда от желания власти решить эти вопросы. Например: мы боролись, чтобы инвалиды 1-й группы имели право без очереди проходить границу. Инвалидам тяжело стоять в очереди по восемь часов, на наших границах нет специально оборудованных туалетов. На принятие этого решения ушло несколько лет. А ведь это не стоило никаких денег.

Евгений Шевко заканчивает речь и предоставляет свободный микрофон. К сцене выезжает первый колясочник, он спрашивает, почему годы ухода за человеком с инвалидностью тем, кто им помогает, больше не «идут в стаж».

— Мы видим только отписки. Я вам уже по простому говорю сейчас: эти люди просто физически даже не могут заработать ни одного года стажа. Вот вы мне и ответьте на вопрос, раз вы здесь, — обращается он к представителям государства, которые присутствуют на митинге.

Среди последних — два человека от комитета по труду, занятости и соцзащиты Мингорисполкома, заместитель комиссии по труду и социальной защите Палаты Представителей Национального собрания Лариса Богданович и начальник управления государственной социальной поддержки населения Министерства труда и социальной защиты Анатолий Ражанец. Повисает неловкая пауза длиной в несколько минут. Из толпы собравшихся кто-то выкрикивает Евгению Шевко:

— Ай, Женя, говори ты. А то они так и будут стоять.

Представитель парламента первой решается выйти к микрофону. В первую очередь она начинает рассказывать, как много в Беларуси изменилось за последние десятилетия и только потом переходит к ответу на вопрос.

К свободному микрофону колясочники подъезжают друг за другом. Периодически им приходится повторять вопрос по нескольку раз, потому что чиновники отвлекаются на разговоры между собой и попросту не слышат, что у них что-то спрашивают.

Микрофон на митинге то и дело не работает. Это сбивает речь людей в колясках, многие из которых и так не привыкли выступать публично.

В ответах Ларисы Богданович в какой-то момент звучит, что «белорусские законы опережают отношение общества, которое пока не может принять» колясочников.

— Наверное, они это о себе, — резюмирует свое отношение к этой фразе Иван Слинько.

Со временем чиновники начинают слушать вопросы и пытаются найти ответы. Но они, пожимает плечами Иван, все равно «какие-то абстрактные».

К свободному микрофону он, кстати, отправляется за сестру. У нее грыжа, надо ложиться на операцию — видать, аукнулись перегрузки, когда таскала брата на себе. Ваню интересует, почему такая работа ей не идет в трудовой стаж и куда деваться самому, пока главная его помощница будет лечиться

О чем колясочники пишут президенту

• Существующие законы не могут решить вопрос с безбарьерной средой уже двадцать пять лет со своего появления. Предлагается создать рабочую группу и дать ей 12 месяцев на разработку плана кардинальных изменений. По итогам года спросить, что сделано.
• Еще в 2013 году в Беларуси усовершенствовали строительные нормы. По ним крыльцо и лестницы домов с лифтами внутри подъездов должны оборудоваться пандусами или подъемниками. Но домов без лифта, скажем, пятиэтажек, эти нормы доступности не касаются.
• «Уже начался массовый отказ граждан от осуществления ухода за инвалидами», — пишут в обращении. За последний год изменились правила назначения трудовых пенсий по возрасту — и люди, ухаживающие за инвалидами, столкнулись с большой проблемой. Им не начисляются страховые взносы, следовательно, годы помощи больному человеку не «идут в стаж», как было раньше. Работать, даже на полставки, таким людям запрещено, пособие по уходу за инвалидом сегодня — 1,6 млн рублей. Люди с инвалидностью просят права засчитывать стаж своим помощникам и разрешить им работать.
• Нужно снова выдавать автотранспорт с ручным управлением инвалидам-колясочникам. Это даст возможность передвигаться, прибавит веса при трудоустройстве на работу.
• Отделения обычных больниц недоступны для инвалидов-колясочников. Это означает, что тем, у кого «стаж» инвалидности больше двух лет — негде проходить лечение для поддержания здоровья и профилактики заболеваний. Колясочники просят права на реабилитацию «и в поздние годы» инвалидности, а не только в первые два года.
• Сегодня инвалиды не имеют права пользоваться льготами по уплате коммунальных платежей, если с ними в квартире кто-то живет. Предлагается дать право пользоваться льготами на часть помещения, которую занимает инвалид.

TUT.BY

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *