— Валерий, недавно вы, журналист, организовали мастерскую по изготовлению спецустройств для инвалидов. Почему?
— Меня очень вдохновляет то, что можно придумать приспособления, компенсирующие практически любой недуг. Слепой может стрелять из ружья по мишени, если дать ему специальное ружье (мы видели это на паралимпиаде). В Англии я видел слепого мальчика, который с помощью особой трехметровой трости играл в футбол со своими братьями. Мы возили в Филадельфию девочку, у которой из-за деформации костной ткани не сгибается локоть. Оказалось, что вылечить это нельзя, но ей сделали специальную ложку, при помощи которой она теперь самостоятельно ест. Есть приспособления для бега, всякие роботизированные костюмы… Человек неходячий надевает на себя этот костюм и ходит!
Очень хочется, чтобы все это было в нашей стране. Конечно, такие вещи делают в Европе, США, можно заказать их оттуда, но когда они доходят до нас, цена возрастает в 4-5 раз.
— Скажите, почему именно рейсраннер стал первым устройством, которое вы сделали?
— Это получилось довольно случайно. Три мужика делают мастерскую. Есть в этом что-то мальчишеское — пойти и в гараже что-нибудь сделать. Что мальчишки делают, когда они идут что-то делать в гараже? Они делают велик. В данном случае велик, на котором неходячие могут бегать. Кстати, бег на рейсраннерах входит в паралимпийскую программу. А еще мама может купить своему ребенку, который плохо ходит или совсем не ходит, эту штуку и пойти с ребенком в парк наконец-то.
— Что будете делать следующим?
— Трехколесный велосипед, но уже с педалями. У нас есть девочка, которая не умеет ходить, даже не умеет сидеть, но при этом умеет кататься на таком велосипеде. Потом мы хотим сделать лыжный слайдер — это такая «табуретка» на лыжах. Все, кто был на каких-нибудь горнолыжных курортах в Европе видели таких лыжников на этих слайдерах.
— А в России вообще выпускают такие приспособления?
— Какие-то попытки есть, но они очень маленькие, очень частные. Впрочем, наша тоже маленькая и частная. Но такие мастерские очень нужны, потому что покупать такое оборудование за границей очень дорого. Например, рейсраннер датского производства у нас будет стоить около 5 тысяч евро.
— Сколько стоит рейсраннер вашего производства?
— Пробная наша модель получилась за полторы тысячи евро, это тоже дорого. Но, условно говоря, трое родителей, скинувшись, уже могут купить для своих детей такую вещь. Очень надеемся, что если мы будем делать не один рейсраннер, а сто рейсраннеров, и нам удастся еще сильнее снизить цену.
Хочется надеяться, что их будет заказывать государство, например, для реабилитационных центров. Или благотворительные фонды… В любом случае, нам уже сейчас удалось сделать цену в четыре раза ниже, а если будут какие-то оптовые партии, то мы сможем сделать стоимость вполне доступной.
Мы также надеемся, что родители детишек с инвалидностью будут нам писать и говорить, что им нужно: приспособление для купания, особый стул, вертикализатор и так далее. Нам очень хочется наладить обратную связь и делать не только вещи, которые нам кажутся забавными и прикольными, но те, которые действительно нужны.
— Вы рассчитываете получать прибыль с этого проекта?
— Хотелось бы, чтобы проект хотя бы окупался. Мы не Абрамовичи, не богатые люди, наши деньги довольно скоро кончатся. На особую прибыль не рассчитываем.
Мы надеемся, что выгоду нашего предложения оценят. Вот артист Сергей Белоголовцев устроил горнолыжную секцию для детей с ДЦП. У него там несколько десятков детей, а горнолыжных слайдеров всего два, просто по тому, что они стоят очень дорого. Если бы эти слайдеры стоили в четыре раза меньше, их было бы не два, а восемь за эти же деньги.
Мы надеемся, что государство, которое все равно тратит деньги на оборудование всяких реабилитационных центров, будет покупать наше оборудование. Нам, конечно, хотелось бы какую-то часть продукции, которую мы делаем, делать благотворительно. Условно, каждый десятый рейсраннер мы дарим. Но для этого надо их сделать не один, не два, не пять, а сколько-то сотен!
Я уже общался с благотворительными фондами, с министерством труда, с родительскими организациями. В общем, все проявляют заинтересованность.
— Как организовано производство?
— Обязанности распределяются так: я отвечаю за всю идеологию, пиар и так далее, мой партнер, у которого мебельное производство, отвечает за станки, инструменты, рабочих и так далее; третий наш партнер, врач-стоматолог, самый у нас богатый, отвечает за деньги. Мы в данный миг регистрируем компанию и занимаемся вопросом сертифицикации.
— Из ваших слов можно понять, что рынок отечественных устройств для инвалидов совершенно не насыщен. Вы не боитесь, что через некоторое время производители опомнятся и начнется жесткая конкуренция?
— Если есть какой-то умелец, который в городе Коломна сидит и у себя в гараже делает рейсраннеры лучше нас, то я прямо жду его звонка! Я ни в коем случае не отнесусь к нему как к конкуренту! Наша цель не в монополизированном производстве, а в том, чтобы инвалиды с родителями могли кататься в парках, на горных лыжах… Цель в более комфортном мире вокруг. Мир, в котором мы живем здесь, в России, слишком не приспособленный. Перед нами есть пример европейского мира, который значительно более приспособлен для людей с инвалидностью и который предоставляет им посредством этих простых железяк гораздо большие возможностей.
— То есть вы против конкуренции?
— Идея конкуренции в сфере благотворительности – это неверная идея. Здесь столько всего сделать надо, что работы хватит для всех. Когда в каждом спортивном магазине будет продаваться велик для неходячего ребенка, горнолыжный слайдер для опорника, когда в каждом детском магазине, помимо простого детского стула, будет продаваться стул для ребенка-инвалида и автокресло для инвалидов, когда это всеобщее счастье наступит, тогда мы поконкурируем! Пока что у нас пустой рынок, ничего нет! У нас есть два типа инвалидных колясок, которые покупает государство. При том, что их надо, как минимум, двадцать разных типов.
— Сколько времени пройдет, прежде чем наши города станут такими же комфортными, как в Европе?
— Вы хотите, чтобы я оценил в годах? Я не знаю. Я думаю, что лет десять, чтобы что-то заметно изменилось. Это сильно зависит от того насколько захотят помогать СМИ, насколько будут развиваться инвалидные организации — не формальные, а живые.
Когда мне говорят, что на разрешение какой-то проблемы нужно работать 10 или 15 лет, у меня руки не опускаются. У меня есть опыт, я работал на разрешение проблем с раком крови 15 лет. 15 лет долбил-долбил, писал, рассказывал, отвозил, что-то делал, объединял людей, объединялся с людьми, но в итоге я вижу ситуацию, изменившуюся кардинально! Выживало 4 процента, теперь 75 процентов! Мы перевернули мир. Я вполне верю в то, что мы здесь перевернем мир тоже. Я допускаю, что нам понадобится для этого 5-15 лет, ну и что?
Я верю в то, что большое количество людей в мире довольно доброжелательны. Даже если какой-нибудь начальник является коррупционером или взяточником, он все равно способен испытать жалость к больному ребенку. Ему можно объяснить, что неплохо бы построить в городе хотя бы одни качели для ребенка на коляске. Я верю в то, что люди не делают все это, не потому, что они злобные сволочи, а потому, что они об этом не думали и им это никто не предлагал. Да, я сталкивался с людьми, которые вообще не про что такое не хотят думать, а думают исключительно про деньги. Но они меняются, ничего, мы подождем, попробуем зайти с другого бока.
Ждать какой-то инициативы от государства довольно бессмысленно, оно большой и неповоротливый аппарат. Надо делать самим (как мы сделали с рейсраннером), предлагать это государству. Государство хочет – хорошо! Не хочет, отказывается – предлагать городу. Хочет город – хорошо! Не хочет – мы предложим это инвалидным организациям, паркам, главным врачам реабилитационных центров, людям, в конце концов!
В России худо-бедно 140 миллионов населения. Из них 10% — инвалиды. Это миллион четыреста! Есть миллион четыреста людей, которым хочется кататься со своими детьми в парке, купать своих детей в ванной, хочется, чтобы дети сидели с ними за столом и ужинали, хочется, чтобы их дети учились и для этого им нужно принять вертикальное положение, и так далее.
В течение миллионов лет мир приспосабливали для людей, которые ходят на двух ногах, действуют двумя руками, видят двумя глазами, слышат двумя ушами и так далее. Вообще все, что является человеческой культурой – это есть приспособление мира для здорового человека, но ведь можно же приспосабливать мир и для не очень здорового человека тоже! Это следующий шаг культуры. Кроты не видят, однако же у них есть достаточно «приспособлений», чтобы чувствовать себя комфортно: у них такие-то лапы, такой-то нос, они чувствуют вибрации и так далее. Мы тоже можем приспособить мир, умнее же мы кротов?
Похожие статьи
-
-
Зачем в метро прилетели «канарейки»?
Служба сопровождения в московском метро помогает м.. Читать далее+ -
Floow от Flex – это не автомобиль и не велосипед, но, возможно, это вид транспорта будущего
Это странный транспорт будущего устройство не авто.. Читать далее+ -
Валерий Демидов: Как создать шедевр из обычной бумаги
Инвалид-колясочник из Саянска Валерий Демидов созд.. Читать далее+
Красавцы! Завидно! Интересно было бы увидеть аппарат в действии. Видео не найдено((
В России худо-бедно 140 миллионов населения. Из них 10% — инвалиды. Это миллион четыреста!
А что это за статистика? какие инвалиды имеются в виду?
10% — это те, у кого есть группа инвалидности
да, но 10 % от 140 млн = 14 млн?????
Город Москва с таким населением.:)
По данным официальной статистике в 2013 году в России было около 13 млн инвалидов. Но не стоит забывать о том, что многие боятся оформлять инвалидность, например, по тому, что их могут уволить с работы или будут считать "не полноценными".
Ребята, двигайте свою идею, нам тяжело. Пишут как мама инвалида!!!!!!!!!! Ждем Ваших изделий
давно ищу велосипед с ручным педальным приводом
Олег, напишите мне на почту dengler@rambler.ru