Тепло руки Алексея Маресьева

«Я человек, а не легенда! В том, что я сделал, нет ничего необыкновенного. И то, что меня превратили в легенду, меня очень расстраивает». 

22 апреля 1942 года в Валдайском районе деревенские мальчишки Саша Вихров и Серёжа Малин обнаружили израненного, полуживого лётчика. Его звали Алексей Маресьев.Мне посчастливилось общаться с этим легендарным героем. Настоящий человек был обаятелен, улыбчив, пожалуй, даже моложав. Его не раздавили ни ранения, ни слава – а испытание медными трубами подчас сложнее…

Достаточно вспомнить, что ему была посвящена (разумеется, прижизненно) книга, вошедшая в школьную программу. В лучших театрах страны шла опера Прокофьева «Повесть о настоящем человеке», с экранов не сходил фильм, где роль лётчика исполнил популярный Павел Кадочников.

Правда, журналист Борис Полевой прославил лётчика, немного переиначив его фамилию: в художественной литературе он остался Мересьевым. Но этот нехитрый маневр никого не вводил в заблуждение: страна носила Алексея Петровича на руках. И всё это случилось, когда Алексей Маресьев был ещё молодым человеком.

Как он поборол искушения, как сохранил себя? Наверное, действительно был настоящим человеком, для которого и вражеский огонь, и соблазны не страшны.

Генерал Анатолий Сульянов таким запомнил Маресьева:

«Меня удивляла маресьевская школа общения – он находил общий язык с любой аудиторией: будь то летчики, техники, механики, школьники или учителя. Его потрясающее обаяние, умный добрый взгляд, скупые жесты, паузы в беседах – все влияло на людей так, что слушали они его словно завороженные. От Маресьева исходили невидимые флюиды некой скрытой энергии, которая активизировала людские души на восприятие всего того, о чем он им рассказывал».

И мне Алексей Петрович запомнился таким же – мудрым, заинтересованным. В те годы он тяжело переживал трагедию распада Советского Союза, резко не принимал гайдаровских реформ, говорил о развале армии…

К тому же реформы уничтожили накопления полковника Маресьева, а персональная пенсия, которую он получал, в те годы была скромнее, чем зарплата продавца в коммерческом ларьке. Но никакого уныния и в помине не было. Он отстаивал свои принципы, но не впадал в отчаяние, когда торжествовали противники.

История подвига начинается с детства, когда Алексею приходилось преодолевать слабость: он страдал болезнью суставов. В три года их многодетная семья осталась без отца… В юности дважды подавал заявление в лётную школу, но врачи не допускали до приёмных экзаменов из-за ревматизма.

Он выучился на токаря. А в 1934 году Маресьева по комсомольской путёвке направили на Дальний Восток. Сначала он отказывался от командировки, не хотел оставлять родной Камышин, но всё-таки направился на край света. И дальневосточный климат оказался для него спасительным: болезнь прошла, в походке проявилась сила.

Там Алексей начал заниматься в аэроклубе. Наступило время служить в армии – и там он добился поступления в Батайское авиационное училище. Там его и застала война – правда, летом 41-го Маресьев был уже не учеником, а инструктором и лейтенантом.

Свой первый воздушный бой Маресьев провёл в первое фронтовое лето, 23 августа, в районе Днепродзержинска. В январе 1942 года Красная армия окружает в районе города Демьянска шесть вражеских дивизий.

Гитлеровское командование стремилось любой ценой разорвать кольцо окружения. В ожесточенных боях в «Демьяновском котле» лётчик Маресьев снова проявил себя с лучшей стороны. Но 4 апреля его подбили. Маресьев попытался сесть на заледеневшее озерцо, но Як-истребитель рухнул на ели…

18 дней он полз к своим – врачи до сих пор выдвигают разные версии состояния Маресьева в те дни. Воля оказалась сильнее ранений.

А вот как вспоминал об этом митрополит Питирим, хорошо знавший лётчика:

«Народ наш был не только с партбилетом в кармане, но и с тайной молитвой, вложенной в партбилет, – об этом я, по прошествии 50 лет могу свидетельствовать, поскольку совершал таинства над многими старичками-генералами. В кругу моих знакомых было много замечательных людей. Вспоминаю знаменитого героя, летчика Маресьева. Он мне рассказывал в частной беседе, что им двигало, когда он полз по лесу, раненый, – патриотичность? воинский долг? – Вера в то, что он увидит свою мать, которая без него просто не выживет: он ее кормилец, он ее сын».

Сколько прополз раненый лётчик по территории, которую контролировал враг? – точно неизвестно. Место падения самолёта не установлено. То ли 6-7 километров, то ли 25… Его нашли мальчишки – с этого мы начали рассказ.

В деревне Плав не было врачей, Маресьева выхаживали народными средствами. Раненые и обмороженные ноги поразила гангрена. Через несколько дней за Маресьевым прибыл самолёт, лётчика вывезли в московский госпиталь. Замечательный хирург Николай Теребинский решился на операцию: лётчику ампутировали обе ноги в области голеней. Маресьеву спасли жизнь, но, как казалось, погубили его как лётчика.

Можно ли остаться полноценным человеком на протезах? 72 года назад трудно было ответить на этот вопрос оптимистически – да и сегодня, несмотря на успехи медицины, это непросто. А вернуться на фронт? И не кем-нибудь, а действующим лётчиком?

Долгие месяцы он провёл в госпитале и санатории, привыкал к протезам, боролся с отчаянием и делал всё, чтобы вернуться в авиацию. Он самостоятельно разработал серию изнурительных упражнений – и, к ужасу и восхищению врачей, занимался ежедневно, исступлённо.

В начале 43 года он прошёл медкомиссию и был направлен в Чувашию, в Ибрессинскую лётную школу, где раненых готовили к возвращению на фронт. В школе многие не знали, что этот улыбчивый парень передвигается на протезах. В феврале он совершил первый пробный вылет, впервые после ранения поднялся в небо. И – успех. После этого можно было требовать возвращения на фронт. И Маресьев требовал, добивался.

Похожий случай нашёлся в истории авиации – и это вдохновляло Маресьева. Русский лётчик Первой Мировой войны Александр Николаевич Прокофьев-Северский потерял правую ногу, но вернулся не только в строй, но и в небо, стал одним из лучших асов. Историю Первой мировой («империалистической») в те годы не слишком пропагандировали, но лётчики своих не забывают.

Он рвался в бой. Какая там инвалидность! В одиночку на войне проявить себя невозможно. И нашлись единомышленники, нашлись боевые товарищи, которые поверили в Маресьева. В июне 1943-го его зачислили в 63-й гвардейский истребительный авиационный полк.

На боевые задания его не посылали: многие скептически относились к возможностям инвалида, а рисковать лётчиком и машиной не хотели. Шанс проявить себя даст ему командир эскадрильи А. М. Числов. 6 июля Маресьев поднял в небо самолёт Ла-5 и направился в бой. За несколько дней он сбил три вражеских самолёта. Не просчитался Числов!

Главные события развивались тогда под Курском и Орлом. Всю жизнь он будет вспоминать эти сражения каждый день – без исключения. 20 июля 1943 года во время воздушного боя Алексей спас жизни двух советских лётчиков и сбил сразу два вражеских «Фоккевульфа», прикрывавших бомбардировщики. Вот это было сражение! За этот подвиг Маресьев был награждён звездой Героя Советского Союза. О «безногом лётчике» в армии ходили восхищённые слухи.

Маресьев вспоминал о тех боях:

«Я сам, в новом для себя физическом состоянии, потом, стал участвовать в Орловско-Курской битве. И вот, те, кто участвовал в Сталинградской битве, говорят, что таких массовых воздушных боёв даже в Сталинградской битве не было! То есть в период Орловско-Курской битвы, в отдельные дни скапливалось по 350 самолетов с обеих сторон! Вы представляете себе! Там вот, когда получали задание на охрану или, как у нас говорят, на барражирование нашего участка сухопутных войск, и вот тебе показывают, в таком направлении идёт группа фашистских самолётов…

Посмотришь, – там туча, – здесь, вроде, ясное небо… А потом, когда туча начинает приближаться и силуэты самолётов начинают вырисовываться, и думаешь, а, вот, что это за туча! Слушаешь команду ведущего и, соответственно, – тактика… И начинается воздушный бой!

Вот какие массовые воздушные бои были, и наши лётчики выходили в них победителями!».

Пропаганда уже тогда могла бы сделать из Алексея Маресьева плакат. Но писали о нём в годы войны вполголоса: не хотели показывать немцам и союзникам, что «у нас уже инвалиды воюют». И всё-таки корреспонденты (в том числе – Борис Полевой) уже изучали его биографию.

В 1946-м году Полевой опубликовал «Повесть о настоящем человеке», через год писателя наградили Сталинской премией – и жизнь боевого лётчика снова переменилась.

После выхода книги Бориса Полевого слава Алексея Маресьева достигла седьмого неба. Его считали символом настоящего советского человека – самоотверженного, волевого, идущего к поставленной цели, не сворачивая. Казалось, что лётчик Маресьев вот-вот превратится в инструмент пропаганды.

А он оставался человеком! Его разрывали на части: то выступление перед школьниками, то – на каком-нибудь партийном форуме, то – перед иностранными гостями… Как легко было стать свадебным генералом – это печальный путь многих героев.

А он умел отделять художественный образ Мересьева от себя – простого русского солдата, хотя и с удивительной судьбой. А после 1991 года, когда началось осмеяние всех – без разбору – советских святынь, Алексей Петрович только улыбался, когда видел на газетных полосах такие заголовки: «Маресьев всё ещё жив».

В последнем интервью, за несколько дней до смерти, он признался:

«Я человек, а не легенда! В том, что я сделал, нет ничего необыкновенного. И то, что меня превратили в легенду, меня очень расстраивает».

Быть может, он не всегда так относился к славе, но вот показательный пример: книгу Бориса Полевого Алексей Маресьев так и не сумел прочитать от корки до корки, хотя брался несколько раз. Всё время что-то останавливало. Трудно было видеть себя безукоризненным героем. Тут не скромность и не гордыня, скорее – стремление сохранить себя, не стать глянцевым двойником собственного образа…

Он преподавал, не отдалялся от армии, от лётного братства, и много работал в ветеранских организациях – снова отнюдь не свадебным генералом. Помогал незаслуженно забытым горемыкам, находил забытых героев, протягивал руку помощи инвалидам. Он один – вместе с секретарями – заменял собой целую организацию.

В последние годы рядом с ним работал другой фронтовик – генерал армии Владимир Леонидович Говоров, сын маршала Леонида Александровича Говорова. Это самая заметная воинская династия в нашей истории: отец и сын – маршал и генерал армии, второго такого случая нет. И оба защищали блокадный Ленинград. Генерал Говоров и полковник Маресьев участвовали в организации парада ветеранов на Красной площади 9 мая 1995 года. К 50-летию Победы!

18 мая 2001 года я прочитал в интернете о смерти Алексея Петровича… В этот день в театре Армии должен был пройти торжественный вечер в его честь. Ведь через два дня лётчику исполнилось бы 85.

Вместо юбилея – похороны… Помню, что на прощание с Маресьевым не пришли первые лица государства: президент В.В.Путин и глава правительства М.М.Касьянов – только прислали соболезнования… Оплошали хитроумные советники…

Понятно, что политики столь высокого ранга живут по сложному регламенту, но это же Маресьев, настоящий человек, преодолевший себя, истинный герой войны.

В 2001-м ещё шла война в Чечне – и почтительное воспоминание о героике прошлого сражавшаяся армия восприняла бы с благодарностью. Уверен, что президенты Франции или США пришли бы склонить головы перед таким героем. Да и сегодняшний Путин, думаю, проводил бы героя на Новодевичьем.

На могиле Маресьева воздвигли деревянный крест. Горько было. Мы провожали благородство и простоту, провожали мечту о настоящем человеке. Но она всё равно жива. И тепло вашей руки, Алексей Петрович, забыть невозможно.

Арсений Замостьянов

Источник: Православие и Мир

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *