«Вы не обращайте внимания на обстановку: после переезда еще не успели до конца разобрать вещи. Для всего не хватает места, — отчитываться за каждую бытовую „провинность“ у Натальи Янушкевич уже стало профессиональной привычкой. — У нас тут недавно и шторки были. Но сейчас нужно обставляться по-новому». За последние десять лет главными гостями в ее доме были работники управления образования. Следуя своим должностным инструкциям, они регулярно проверяли санитарное состояние жилого объекта.
— Я помню, как нам сделали замечание за то, что у нас нет большого стола, где мы по вечерам могли бы все вместе собираться семейным кругом и общаться, — рассказывает Наталья.
Но это было актуально еще зимой. Тогда на воспитании у Натальи с мужем было трое своих и семеро приемных детей. Причем четверо из них — с инвалидностью. Их союз официально назывался детским домом семейного типа. На всех они делили две смежные социальные квартиры, выделенные государством на время действия трудового договора с родителями-воспитателями.
Но с 1 февраля администрация Московского района Минска не продлила контракт с Натальей и ее мужем Андреем. Мол, не справлялись. Хотя четкую причину приемная мама до сих пор так и не узнала. Но детей из-под опеки Янушкевич уже передали в другую семью.
— До последнего у меня оставался двухлетний Егор. Он жил у нас с двухмесячного возраста. И у меня на него была оформлена опека, — объясняет Наталья. — Но потом у меня забрали и его. Сейчас я оспариваю это решение через суд.
«Никакого праздника. Завтра суд насчет Егорки…»
— Это итальянские макароны? — интересуется Наталья у дочери.
Мама к ужину не успела. Накануне очередного судебного заседания задержалась у адвокатов. Поэтому сегодня 11-летняя Лиля главная по кухне. Помогал старший брат Федя.
— Нет, это немецкие, — говорит дочь.
Кроме спагетти на ужин еще котлеты и свежие овощи. Девочка готовила не только на себя, но еще на старшего брата, младшую сестру и на Диму. Его статус за этим столом определить сложно. Де-факто он для нее как бы брат, но де-юре — просто друг. Парень — бывший воспитанник семьи Янушкевич. После своего 18-летия он официально лишился опеки, и с 1 сентября поедет учиться в витебский колледж на обувщика. А пока по старой памяти просто приходит к тете Наташе в гости.
— Тетя Наташа, а по какому поводу праздник? — реагирует Дима на журналистов с фотоаппаратом.
— Никакого праздника. Завтра суд насчет Егорки, — объясняет Наталья.
После тридцати секунд неловкого молчания Дима пытается разрядить обстановку:
— Кстати, вкусные котлеты, тетя Наташа.
У Димы ДЦП. Когда парень попал в семью Янушкевич после Дома ребенка, он практически не мог передвигаться. Наталья отправила его на операцию. Теперь молодой человек по улице ходит с палочкой. А дома по привычке держится за стенки, чтобы подстраховать себя.
— И это, кстати, тоже послужило поводом для претензий. Из-за того, что Дима опирался о стенки, немного постирались обои. И органы опеки упрекали нас в том, что так быть не должно и нужно делать косметический ремонт, — вспоминает Наталья.
Но для родителя, пускай и с казенной припиской «воспитателя», было важнее другое. Сначала Наталья добилась того, чтобы устроить ребенка с инвалидностью в обычную школу. А в этом году, уже лишившись над ним опеки и материального довольствия за это, обивала с парнем пороги колледжей и МРЭК, чтобы молодого человека взяли в колледж. В Минске от него все отказались, свободное место нашли только в Витебске.
Написала Сергею Бодрову, чтобы вылечить больного ребенка из детского дома
— Это то, что у нас осталось от прошлой жизни, — Наталья достает из пакета рамки с фотографиями некогда ее большой семьи. — Это у нас на прошлой квартире на стеночке висело.
До того как стать родителем-воспитателем своего детского дома семейного типа, Наталья Янушкевич работала в Доме ребенка. Начинала с нянечки. Она рассказывает, что тогда, в 91-м, первый раз задумалась о приемном воспитаннике. Это был Витя из того самого приюта. Проблема была в том, что у мальчика на шее была доброкачественная опухоль. В то время наши врачи боялись его оперировать.
— И я не долго думая, со своим юношеским максимализмом, написала в программу «Взгляд». Тогда это была очень крутая передача, — вспоминает Наталья. — И там мое письмо прочитали, и мне ответил сам Сергей Бодров. Он еще отправил в наш Дом ребенка местных журналистов.
После сюжета по телевизору Вите собрали деньги на операцию в Германию. Все прошло успешно. Более того, мальчика там же усыновили новые немецкие родители.
— Ему сейчас лет 26−27. Я даже думала, может, через «Жди меня» попытаться его найти, — рассуждает Наталья.
Но сейчас у нее другие заботы: отвоевать у органов опеки двухлетнего Егора. Она забрала мальчика из Дома ребенка в первые месяцы его жизни. Говорит, хотела усыновить, но так и не успела.
Он оставался с Натальей даже после расформирования ее детского дома семейного типа. Но весной его забрали. На суде представители управления образования объяснили это тем, что ребенок находился в опасном состоянии, поскольку у органов опеки не было возможности следить за ним и контролировать, в каких условиях он живет.
В описании приемной мамы ситуация выглядит по-другому. После того как с ней не продлили контракт, она вместе с мужем и родными детьми обязана была покинуть социальное жилье. Переезд растянулся на несколько месяцев. Все это время Егор вместе с ней жил на две квартиры. И таким образом выпал из поля зрения государственных контролеров. Мама не уведомила их, где сейчас живет ребенок.
«Я брала больных детей с наивной мыслью, что я их исцелю»
Первого ребенка из детского дома женщина взяла под свою опеку в 1995 году. Это была пятилетняя Юля. Как принято говорить, у девочки были особенности развития. Как потом выяснилось, диагноз «умственная отсталость» стал следствием совсем другого заболевания — гидронефроза. Простыми словами, почки у маленькой девочки были в два раза больше нормы.
Обычно это лечится операцией. Но Наталья по совету врачей решила применить так называемые консервативные методы: посадила девочку на диету и снизила нагрузку на почки. Помогло. Сейчас Юле 26, и она практически здорова. По крайней мере ее прежняя задержка в развитии посторонним людям незаметна. Девушка отучилась в колледже на ткачиху. И сейчас собирается устраиваться на работу. С родителями-воспитателями она больше не живет, но продолжает общаться.
— У нас как-то сломалась стиральная машинка. А денег на ремонт или новую не было. Так она приезжала, забирала к себе грязные вещи, а потом привозила нам чистые, — говорит Наталья. — У нас, конечно, были конфликты. Особенно во время ее переходного возраста. Но сейчас все хорошо.
Полноценный детский дом семейного типа Натальи Янушкевич заработал в 2001 году. Тогда женщина с мужем получила запись в трудовой книжке как родитель-воспитатель и переехала из своей двушки в спальном районе во временное социальное жилье. А за свою работу стала получать зарплату. В последнее время ей платили по 4−5 миллионов. И еще пособие по опеке. В начале года это было около полутора миллионов на каждого приемного ребенка.
Но основной доход в семью все-таки приносил муж Андрей. Он работает дальнобойщиком.
— У нас эти трудовые отношения — фикция. И отпуска у нас были фиктивные: он вроде бы есть, но на самом деле его нет. Потому что какой у нас может быть отпуск, когда у тебя дети. Только с ними. Потом, правда, стали в принудительном порядке отправлять, — говорит Наталья. — Нужно понимать, что в реальности у нас не просто работа, а прежде всего семья.
Работая мамой, Наталья прошла курсы приемных родителей, которые в Минске проводили англичане, потом отучилась на педагога-дефектолога и стала брать к себе на воспитание детей с особенностями.
— У меня всегда был интерес к таким детям. И я стала брать таких детей с той наивной мыслью, что я их исцелю, — озвучивает свои мотивы Наталья. — В приюте все в порядке с заботой и уходом. Но там дети все равно не получают осознания, что они кому-то нужны. А семья в этом плане очень много дает.
Наталья рассказывает, как взяла на воспитание ребенка с задержкой развития. С ним она пошла по врачам, но везде встречала один ответ: «Время упущено».
— Доктора еще, когда узнавали, что этот ребенок у нас просто под опекой, заявляли: «Ну, а что вы хотите? Это ребенок алкашей, так и должно быть».
Потом приемная мама решила поменять тактику и говорить, что хочет усыновить мальчика. Тогда врачи стали давать реальные рекомендации и направлять к специалистам. Платные доктора расписали в карточке мальчика все проблемы.
— У него нашли и эпилепсию еще. Но мне потом в управлении образования заявили, что это я его довела до такого состояния, — рассказывает Наталья. — Меня вообще стали обвинять в том, что я начала приписывать детям новые болезни. Да, дополнительные диагнозы действительно появились. Но это не потому, что я их придумала. Просто раньше детей нормально не обследовали.
Семья приемная, а дети все равно государственные
Наталья устраивалась на работу родителем-воспитателем в детский дом семейного типа как раз тогда, когда новая форма жизнеустройства сирот стала активно обсуждаться в обществе и внедряться на практике. Говорит, тогда у нее были настроения что-то реформировать в этом деле и продвигаться вперед. В свое время она получила несколько грамот и благодарностей от районной администрации, к ней водили иностранные делегации показывать наш передовой опыт. Но, несмотря на это, перебороть систему у женщины так и не получилось.
Одним из негативных моментов бывшая приемная мама считает то, что детей стали отдавать под опеку не до их совершеннолетия, а на срок действия трудового договора с родителями. Это значит на месяц, год или два… Как решит наниматель.
— Сейчас все перевернули с ног на голову, заявляя, что дети государственные. И наниматель сам решает, кого и куда определять. Иногда это становится предметом торга. И детей по желанию органов опеки забирают либо в приют, либо в другую замещающую семью, а тебе дают на воспитание новых, — объясняет Наталья работу детских домов семейного типа на практике. — Сегодня это стало просто каким-то учреждением. Это не семья.
Прошлой осенью приемная мама пережила четыре сердечных приступа. Признается, что работать приемной мамой она попросту устала. О желании уволиться она рассказала и в отделе образования. Она хотела отказаться от зарплаты, а просто оформить опеку над тремя детьми. Остальных согласилась довести до конца года.
— Мы рассчитывали на поддержку и на то, что наша семья сохранится. Но в итоге все разрушилось. К нам стали каждый день приходить проверки, на нас, как мне кажется, собирали компромат. И с 1 февраля со мной не продлили договор.
Почему так произошло, Наталья не понимает. В управлении образования говорят, что у них были претензии к условиям жизни детей. Правда, приемная мама никаких предписаний не получала. А всем устным рекомендациям всегда следовала.
Опека на суде: «Ущемляла права ребенка и создала для него стрессово-травматическую ситуацию…»
— Здесь переписка со всеми, с кем не лень. Прежде всего, с управлением образования Московского района, — на разложенном диване Наталья Янушкевич перебирает стопки ответов из разных госорганов.
На днях у приемной мамы будет очередной суд за единственного приемного ребенка, которого она еще может вернуть в свою семью.
— Мы все к нему очень сильно привязались. Я считаю, что меня незаконно отстранили от опеки, и хочу вернуть Егора, чтобы потом усыновить.
Но отдел образования против этого. И у них своя правда, которая заключается в том, что Янушкевич «ущемляла права ребенка и создала для него стрессово-травматическую ситуацию». Как было заявлено на последнем судебном заседании, это выражалось в том, что Янушкевич скрывала ребенка и не забирала его детское пособие.
Там же свидетелями со стороны органов опеки выступали родители-воспитатели других детских домов семейного типа, которые жили с Натальей Янушкевич по соседству. Они рассказывали, что квартира приемной семьи была захламлена, на полу валялись игрушки, а на столе были разбросаны книжки.
Там же стало известно, что приемная мама заставляла детей готовить еду. А гулять на улицу с маленькими детьми вместо себя отправляла воспитанников постарше. По словам свидетелей, дети часто были одеты не по погоде и своим видом производили впечатление, что находятся в социально опасном положении.
Точку в этой непростой истории в ближайшее время должен поставить суд.
По мнению Натальи Янушкевич, весь сыр-бор вокруг ее истории начался совсем не из-за условий содержания детей. Просто она всегда была родителем-воспитателем с активной жизненной позицией и все годы работы с группой единомышленников вносила рационализаторские предложения органам опеки и с этими же мыслями выступала в прессе. К слову, со всеми этими родителями в свое время тоже были расторгнуты трудовые договоры, а их дети переданы в другие семьи.
— Я долго добивалась того, чтобы в детских домах семейного типа воспитанникам с особенностями развития платили пенсию. И весной такие изменения приняли. Мне уже это не поможет, но я рада, что помогла другим родителям, — говорит Наталья Янушкевич.
Олег Ануфриенко / Фото: Евгений Ерчак / TUT.BY
Похожие статьи
-
-
«Другие»: А вы согласитесь, чтобы за партой с вашим ребенком сидел аутист?
Болезнь ребенка - беда, от которой никто не застра.. Читать далее+ -
Светины дети
Светлана Никитина всегда мечтала о семье, любящем .. Читать далее+ -
Особые дети в многодетных семьях
Понятие о многодетной семье начинается с третьего .. Читать далее+
Обычное подонство наших чиновников …. Откуда же эти изверги берутся, кто назначает их на эти должности?! У них же наверняка есть собственные дети, внуки! Сколько детей на самом деле нуждаются в гос. защите — но там этих защитников нет!
Как жалко и детей, и родителей …. слов нет, просто комок в горле…. Это ж надо, ужас какой: на столе книжки, а на полу — это придумать такое! — игрушки!!! И старшие дети — в голове не укладывается! — за младшими присматривают!