Попытки наладить контакт с нашим маленьким сыном оканчивались неудачей. Лишь в четыре года врачи сумели поставить ему диагноз: классический аутизм. Мир сына был для нас недоступен, пока золотистый ретривер не подобрал ключик к его сердцу.
Каждый новый день был для нас с мужем новым испытанием. Дейл, наш единственный ребенок, страдающий аутизмом, замкнулся в своем мирке. Любая попытка прикоснуться к нему или хотя бы приблизиться приводила его в ужас.
Когда я утром пыталась одеть его, он проявлял невиданное упрямство и мог запросто стянуть с себя одежду, потому что ему нравилось ходить голышом. Дейл не умел пользоваться туалетом, и у нас всегда были под рукой памперсы. Ел он мало и неохотно и вызывал у себя рвоту каждый раз, когда я добавляла горошину или кусочек моркови в его скудный рацион, состоявший из сосисок, чипсов, куриных наггетсов и пиццы. Говорить он научился поздно, первое слово произнес, когда ему было больше двух лет.
Дейл был очень живой и энергичный, вечно носился туда-сюда, но его беготня была абсолютно бесцельной. Он мог часами вертеться, как фигурист, на одном месте, причем всегда по часовой стрелке. А ночью он ненадолго засыпал и уже через час снова просыпался. Возле нашего дома в Гриноке, где мы снимали квартиру, был парк, и Дейл любил там гулять. Он бегал, как заведенный, по дорожкам, и, чтобы увести его домой, приходилось брать его на руки. При этом он визжал, лягался, царапался и даже норовил укусить.
Бедняжка Дейл пугался любой мелочи и при этом был не в состоянии рассказать о своих страхах или понять слова утешения. Он даже не понимал, кто мы такие, и все наши попытки наладить с ним контакт оканчивались неудачей. Другие детишки ластились к своим мамам, обнимали их и целовали, но мой мальчик был совсем не такой.
Только когда Дейлу исполнилось четыре года, врачи поставили окончательный диагноз – классический аутизм, с триадой нарушений: недостаток социального взаимодействия, коммуникации и недоразвитие воображения. Пришлось нам с этим смириться, хотя мой муж Джейми поначалу очень переживал. Наш брак выдержал проверку на прочность, но признаюсь, были минуты, когда от безысходности мне хотелось умереть. Ребенку-аутисту необходимо специальное обучение, и мы ежедневно по нескольку часов затверживали с сыном урок, повторяли одни и те же слова, правила и песни.
Общаясь, мы не обязательно прибегаем к словам, существует еще язык жестов, мимика, взгляд, и именно в этой области у аутистов большие проблемы. Им очень трудно интерпретировать невербальные сигналы, они не могут понять, что выражение лица собеседника говорит о неких чувствах, которые отличны от их собственных. Даже когда слово произнесено вслух, им трудно уловить его значение, поскольку оно каждый раз произносится с новой интонацией.
Мы переехали в тихий район, в отдельный дом с садом, где Дейл мог спокойно гулять. Соседи у нас были замечательные, но все же нам было немного грустно оттого, что их дети, приходившие к нам поиграть, надолго не задерживались. Они не понимали Дейла, и ему приходилось играть одному.
«Только собаки нам не хватало», – ворчал Джейми. Однако я была уверена, что Дейлу нужен собственный друг, и вот мы оказались в гостях у Вэла, разводившего золотистых ретриверов. Вокруг нас скакали четыре трогательных щенка.
Дейл не обращал на них никакого внимания. Хуже того, он принялся покачиваться и стонать. «Сейчас он устроит сцену», – шепнул мне Джейми. Но в этот момент Дейл кинулся к полке, где стояла знакомая видеокассета. Он сбросил ботинки и уселся смотреть телевизор.
Я принялась демонстративно играть с одним из щенков, надеясь привлечь внимание Дейла. Я взяла щепка за лапку и приветственно помахала ею – как будто щенок машет Дейлу, но сын на нас даже не посмотрел. Другой щенок вскарабкался на стул к Дейлу и примостился рядом с ним. Не отрывая глаз от телевизора, Дейл погладил щенка.
– У тебя появился друг? – спросил Вэл. – Как ты его назовешь?
– Генри!
Так в феврале 1994 года в нашей семье появился Генри. Дейлу тогда было пять лет и восемь месяцев. Когда мы проснулись на следующее утро, нас ожидали два сюрприза: рядом с нами на кровати Дейла не было, а из-за двери доносился непривычный шум.
Дейл говорил странным голосом, нараспев: «Генри, щеночек. Хороший щеночек. Перестань, Генри. Отдай это Дейлу». Время от времени слышался звонкий заливистый смех Дейла и щенячье повизгивание. Никогда еще наш сын не играл так радостно и увлеченно. А лужи на полу и разбросанные вещи – это сущая ерунда. Так Генри стал членом нашей семьи.
Мы с Джейми заметили, что Дейл сильно изменился. Из замкнутого, одинокого ребенка он превратился в счастливого мальчика, у которого наконец-то появился друг. Кроме того, Генри оказался для нашего сына чем-то вроде забавного живого учебника.
Мы начали учить Дейла на примере его собаки. Дейл часами просиживал возле Генри, серьёзным тоном сообщая ему: «Это твой нос… это лапа. А это уши…» Раньше Дейл сам никогда не мыл руки перед едой, приходилось его заставлять. Теперь, прежде чем покормить щенка, мы с мужем мыли руки сами и подводили к умывальнику Дейла. Спустя некоторое время Дейл стал сам с удовольствием мыть руки, потому что делал это для своей собаки. Благодаря Генри (как-никак, золотистые ретриверы считаются самыми прожорливыми собаками в мире!) Дейл научился распознавать собственное чувство голода и понимать, когда наступает время обеда.
– Генри, ты достаточно съел, – говорила я. – Не жадничай.
Интересно было смотреть, как Дейл учит собаку, повторяя мои слова: «Генри, ложись, не жадничай». А когда пес выполнял его команду, мальчик сиял от гордости.
Дейл уже не устраивал истерику, когда нужно было принять ванну, почистить зубы, причесаться или постричься. Он даже научился ходить в туалет, правда, в качестве награды просил за это конфетку! С памперсами было покончено.
Учителя и воспитатели специальной школы тоже заметили, что Дейл изменился к лучшему. Он стал более общительным и спокойным. Когда щенок подрос и ошейник стал ему мал, Дейл выбрал ему новый, голубого цвета. А мы, пользуясь случаем, купили Дейлу новые ботинки, он при этом вопреки обыкновению не кричал и не возмущался. Раньше Дейл с трудом мог удержать в руке карандаш, а тут принес из школы первый вразумительный рисунок. На нем был изображен Генри, а рядом – миска для еды.
Прошло полгода. Однажды я стояла у окна и смотрела, как Генри играет с Дейлом, и заметила, что Генри прихрамывает и поджимает переднюю правую лапу. С каждым днем хромота становилась заметнее, а потом пес стал отказываться от еды, перестал проситься на улицу – мы выносили его в сад на руках. Ветеринар сказал, что пес тяжело болен, вероятно, у него остеомиелит, воспаление костного мозга, и от боли он не может даже шевельнуть лапой. Врач предупредил, что, если лечение не поможет, Генри придется усыпить. Для меня это была страшная новость, но как объяснить врачу, что от этой собаки зависит счастье нашей семьи?
Утаить печальную новость от Дейла мы не могли, но сынишка почувствовал, что его другу плохо, и принялся как мог ухаживать за ним. Он без конца гладил его, ласково разговаривал с ним. Однажды, когда пес заснул на диване, Дейл принес свое одеяло и укрыл его. Потом он собрал свою драгоценную коллекцию паровозиков, разложил их вокруг Генри и стал по памяти пересказывал сценки из мультфильма «Паровозик Томас и его друзья».
Честно говоря, мы с Джейми уже не надеялись выходить больного пса, и я все твердила: «Как будто у нас мало несчастий, теперь еще и это».
Но лекарства подействовали, и у Генри наконец-то появился аппетит, правда, до прежнего обжоры ему было еще далеко. А через месяц он совсем выздоровел и по вечерам, как и прежде, с удовольствием отправлялся с Джейми и Дейлом на прогулку.
Несмотря на все наши попытки наладить контакт с Дейлом, когда он погружался в свой замкнутый внутренний мир, он упорно отгораживался от нас. Мы даже боялись подобрать с пола его игрушечные паровозики, зная, что за этим последует истерика. А вот Генри позволялось многое. Если пес хватал паровозик, Дейл просто раскрывал ему пасть, доставал игрушку и говорил: «Это нехорошо, Генри. Больше так не делай, не обижай Дейла».
Глядя на это, я как-то с грустью сказала мужу: «Генри для него – свой. А мы так и остались чужими. Мы нужны ему только для того, чтобы его обихаживать». Мне было очень горько оттого, что между мной и ребенком не было эмоциональной связи.
Джейми разделял мои чувства, но заметил: «Скорее всего, он никогда не будет любить тебя, Нуала. Он не знает, что такое любовь».
Несмотря на занятия с логопедом, специальные программы в школе и наши собственные усилия, Дейл еще не мог нормально общаться. Он не умел распознавать человеческие эмоции и неправильно реагировал на интонацию собеседника и смеялся не к месту. А еще его ужасно раздражали некоторые слова, например «о’кей» или «школа».
Однажды, весной 1995 года, когда Дейл что-то рисовал, пристроившись рядом с четвероногим другом, я заглянула в тетрадь и заметила, что почерк у него стал лучше.
– Дейл, – сказала я. – Ты очень хорошо пишешь. Я горжусь тобой.
Я слишком поздно вспомнила, что «горжусь» – одно из тех слов, которые при нем не следовало произносить. Обхватив руками голову, мальчик стал носиться по комнате и кричать: «Не говори «горжусь»!»
Я попыталась его успокоить: «Это ведь хорошо, что я тобой горжусь. – Забывшись, я совершила еще одну ошибку: – Все о’кей».
– Не говори «о’кей»! – закричал он и стал в отчаянии биться головой об стену.
Нужно было его как-то удержать, иначе он покалечил бы себя. Я повалила его на пол и села сверху, крепко удерживая его голову. Но он все не унимался, и мне пришлось просидеть так минут сорок. Это и увидел Джейми, вернувшись домой с работы.
Пытаясь успокоить сына, Джейми сказал: «А я думал, мы прогуляемся по саду. Хочешь?» Дейл, красный от натуги, продолжал дергаться и кричать, закатив глаза.
– Какой ужас! Собака и та, похоже, испугалась, – пожаловалась я мужу вполголоса.
Джейми озарило, и он произнес басом: «Дейл, это Генри. Мне не нравится, когда ты плачешь. Я волнуюсь. Перестань, пожалуйста!»
Дейл немедленно успокоился и ответил собаке: «Ладно, Генри. Прости меня».
Мы с мужем удивленно переглянулись, и Джейми произнес тем же утробным голосом: «Ну что, Дейл, идем гулять?»
Услышав эти слова, мальчик вскочил на ноги: «Пойдем, Генри».
Вечером в тот же день мы приготовились к ежедневной борьбе перед укладыванием в постель, которая обычно продолжалась часа два.
Мой муж сказал: «Дейл, вот твоя пижама. Пора в постель».
Пес в это время мирно дремал у камина. Дейл подошел к отцу и, глядя в сторону, сказал: «Нет, папа, говори как Генри».
Джейми понял и повторил: «Дейл, это Генри. Пожалуйста, надень пижаму. Я устал и хочу спать».
На что Генри спокойно ответил: «Хорошо, Генри» – и поспешил в свою комнату.
Ошеломленные, мы остались сидеть в гостиной, а Дейл вскоре вернулся в пижаме – он в первый раз в жизни сам ее надел. И даже попытался застегнуть пуговицы.
– Генри, пора спать, – строго сказал он псу. – Пойдем в кровать.
– Спокойной ночи, сынок, – произнес Джейми, на этот раз обычным голосом.
И Дейл опять впервые в жизни – ответил ему: «Спокойной ночи, пап».
Я тоже решила попытать счастья: «Спокойной ночи, Дейл».
То, что я услышала в ответ, показалось мне самой прекрасной музыкой: «Спокойной ночи, мама».
Поговорив с психологами, мы узнали, что наличие посредника при общении с ребенком-аутистом уменьшает тревогу и страх. Нам рассказали об одном мальчике, который мог разговаривать со своим учителем, только отвернувшись от него и взяв в руки телефон. Это позволяло снять напряжение, которое мальчик испытывал при невербальном общении.
Генри стал для Дейла таким телефоном. Когда мы говорили от имени Генри, пес внимательно смотрел на нас, склоняя голову то вправо, то влево. Мне казалось, что Генри – мой второй ребенок.
Приступы гнева по-прежнему случались, но не так часто. Однако настал день, когда не помог даже голос Генри. Мальчик яростно отреагировал на произнесенное мною слово «школа». Я попыталась успокоить его, но он вырвался и стал биться головой о стену.
Я сделала вторую попытку: «Дейл, это Генри. Мне страшно, ты меня пугаешь».
На Дейла это не произвело никакого впечатления. Он подбежал к собаке, со всей силы пнул ее ногой и крикнул: «Ненавижу тебя!»
Несчастный Генри взвизгнул и забился в угол.
– Ну все, хватит! – воскликнула я. – Не хватало еще собаку мучить. Я отвезу ее обратно Вэлу.
Дейл, раскачиваясь из стороны в сторону, повторял за мной, словно не понимая: «Обратно Вэлу».
Я действительно беспокоилась за Генри – боялась, что Дейл будет бить собаку, ведь набрасывался же он на нас с Джейми. И мы с мужем выработали план.
Вечером Джейми подошел погладить пса и произнес «собачьим» голосом; «Папа, помоги мне, пожалуйста. Мне так грустно. Дейл меня не любит. Он ударил меня. У меня очень болит спина». Мы прикрепили на спину Генри пластырь, а я начала собирать собачьи миски, игрушки, поводки. Дейл сидел и смотрел на это, стиснув зубы, раскачиваясь из стороны в сторону и постанывая.
Я сделала вид, что звоню заводчику: «Придется вернуть его вам, Вэл». Услышав это, Дейл страшно закричал и кинулся к Генри. Он обнял пса, зарылся лицом в его шерсть и заплакал: «Генри, прости меня. Пожалуйста, не уходи». А потом лег рядом с ним, свернувшись калачиком. «Я люблю тебя, Генри. Я люблю свою собаку», – сказал он тихо.
Дейл никогда еще никому не признавался в любви, и для нас было абсолютно не важно, что он сказал это собаке. Мы поняли, что Дейл осознал свою ошибку, так что Генри примирительно ответил: «Я тоже люблю тебя и останусь с тобой».
Мы выложили из чемодана собачьи принадлежности, сделали вид, что снова звоним Вэлу, а перед сном Генри «сообщил», что чувствует себя намного лучше. Я уложила мальчика в постель, поцеловала его и пошла к двери. За спиной у меня послышался тоненький тревожный голосок: «Мамочка, Дейл любит свою собаку». А потом он добавил: «Дейл любит свою мамочку».
Через несколько дней, стоя в очереди в супермаркете, Дейл неожиданно наклонился и поцеловал мою руку. Стоявшая за нами женщина заметила: «Никогда такого не видела. Это так мило. Должно быть, он вас безумно любит».
Я улыбнулась и подумала: Вот бы она удивилась, если бы узнала, что нам довелось пережить!
Теперь мы убедились в том, что Дейл сильно привязан к Генри и что он действительно любит нас. Мы поняли, что для нас нет ничего невозможного – теперь мы обязательно отыщем ключик к его сердцу.
За три последующих года мы постепенно отучили Дейла от «голоса Генри». Он стал посещать воскресную школу при церкви. Со временем у него появились друзья среди сверстников. Он уже не боялся переезжать с места на место и ночевать вне дома. Он с удовольствием играл в драмкружке, учился рисовать, поступил в начальную школу, а затем перешел в среднюю.
В новой школе никто из одноклассников даже не подозревал, что Дейл страдает аутизмом, и прошло пять лет, прежде чем его друзья узнали правду. Благодаря поддержке учителей, которые старались максимально развить в нем хорошие задатки, Дейл сдал экзамены на аттестат зрелости и смог поступить в колледж. Он мечтает стать воспитателем и уверен, что его жизненный опыт пригодится ему, когда придется помогать другим детям. Он проделал большой и трудный путь, а помог ему в этом обычный пес. Мы перед ним в неоплатном долгу.
Пес болел, ему давали лекарства от артрита, но лучше ему не становилось. Ему исполнилось 12 лет, почтенный возраст даже для здоровой собаки. Рано утром в пасхальное воскресенье мы поняли, что ему совсем плохо. Мы повезли его в ветеринарную клинику в Глазго. Дейл сидел на заднем сиденье, бережно обнимая пса, а тот положил голову ему на колени. Мальчик сохранял завидное спокойствие.
Нам пришлось оставить пса в клинике. Когда мы вернулись на следующий день, его состояние ухудшилось. Выслушав заключение врача, Дейл повернулся ко мне и со слезами на глазах произнес: «Мама, мне трудно это говорить, но я считаю, что пора отпустить мою собаку». Дейл, как взрослый рассудительный человек, спокойно подписал документ, дающий ветеринару право готовиться к уколу. «Теперь тебе будет хорошо, Генри, – сказал Дейл. – Тебе сделают укол, и ты почувствуешь себя лучше». Сидя на полу, держа Генри на коленях, он словно баюкал его.
Мы оставили Дейла наедине с его другом. Когда последняя искра жизни покинула изможденное тело собаки, Дейл вышел в коридор, сжимая в руке голубой ошейник, и разразился слезами. В ту ночь Дейл спал, положив под подушку ошейник Генри.
Автор Нуала Гарднер РИДЕРЗ ДАЙДЖЕСТ, октябрь 2008г.
Источник: http://logopediya.com/interesno/drug-genri.php
На основе истории семьи Нуалы Гарднер описанной ею в книге «A Friend Like Henry» был снят художественный фильм После Томаса (After Thomas).
Страна: Великобритания
Год выпуска: 2006
Режиссер: Саймон Шор / Simon Shore
В ролях: Кили Хоуз / Keeley Hawes, Бен Майлз / Ben Miles, Шила Хэнкок / Sheila Hancock, Эндрю Бирн / Andrew Byrne, Лоррэйн Пилкингтон / Lorraine Pilkington, Дункан Престон / Duncan Preston, Клив Мантл / Clive Mantle, Нома Думезвени / Noma Dumezweni, Кейт Флитвуд / Kate Fleetwood, Крис Ларкин / Chris Larkin
Похожие статьи
-
-
Сын после развода родителей остался жить с отцом
«Мать-одиночка». К этому словосочетанию все уже да.. Читать далее+ -
Парашютист, парализованный после неудачного приземления, продолжает прыгать в инвалидной коляске
Необычайную преданность любимому увлечению проявля.. Читать далее+ -
Американский танцор даже после ампутации ноги продолжает бить чечетку
Юэн Рагджиро потерял свою ногу из-за рака кости в .. Читать далее+
Какая прекрасная история! Спасибо!