«Открыть мир»: студентка основала фонд помощи аутистам в Костроме

Вот ещё одно слово, в котором нет ничего обидного — «провинция». На самом деле оно вообще не должно подразумевать никакой ущербности. Но реальность такова, что многие и многие города нашей огромной страны существует как бы не в полную силу, они давно уже будто намёк на самих себя. Один из таких городов — Кострома. Начать в таком городе любой проект, держащийся на личном энтузиазме и ориентированный на этот город (а не на то, чтобы, слегка «приподнявшись», ринуться в Петербург или Москву) — тут нужна определённая смелость. А если этот проект связан с реабилитацией людей с тяжёлыми психическими расстройствами, то речь идёт уже об отваге. 10 лет назад Анна Добрецова, тогда студентка Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова, заинтересовалась проблемой аутизма, а далее поступила по принципу «захотеть — сделать». Теперь благодаря ей в Костроме есть фонд «Открыть мир», организация, занимающаяся социально-психологической адаптацией детей-аутистов и, что немаловажно, их родителей.

Анна Добрецова: В 2004-м году я писала диплом, и для него мне нужно было наблюдать детей с аутистическими расстройствами. Я обращалась в Костроме к специалистам, они говорили мне, что это очень сложные дети, и что такая проблема не для студента, учащегося на дефектолога, а для практикующего психиатра.Но в интернете я нашла объявление санкт-петербургского фонда помощи детям с особенностями развития «Отцы и дети» о том, что им требуются волонтёры для поездки в летний лагерь на Онеге с детьми-аутистами. И мы с подругой поехали в этот лагерь, пробыли там пять недель – мы там оказались действительно нужны и получили очень важный опыт.

Вернувшись в Кострому, я поняла, что могу проводить занятия с такими детьми. И я начала заниматься с одним ребёнком – это была 4-летняя девочка в очень тяжёлом состоянии, с ней нужно было в первую очередь установить контакт.

В то время я практиковала в основном то, что я видела в лагере на Онеге, прежде всего, игротерапию. Мне удавалось снять у этой девочки нервное возбуждение. Мне разрешили заниматься с ней в той самой Школе искусств, куда я сама ходила заниматься в театральной студии. Потом ко мне примкнули мои сокурсницы, и в конце того года детей становилось всё больше. Но хотелось мне сделать такой же летний лагерь, как на Онеге у фонда «Отцы и дети».

В 2005-м году нам дали группу в реабилитационном центре «Лесная сказка», это государственное учреждение со своей программой и расписанием, где не учитываются потребности аутичных детей: например, воспитатели могут меняться каждый день – ребёнок не успевает познакомиться с одним, как уже приходит другой. Но в поход с детьми мы всё-таки пошли – это была наша инициатива. Тащили на себе сами всё, даже воду.

После этого мы поняли: чтобы сделать что-то своё, нам нужны средства – а без официального статуса мы не можем ни к кому обратиться за финансовой помощью. Хотя первый сбор средств мы устроили прямо в нашем институте – смешно вспомнить, ходили с банкой из под кофе по аудиториям и говорили, что собираем деньги для создания фонда помощи детям с тяжёлыми психическими заболеваниями. Мы тогда думали, что так и будем называться, но в процессе создания нашей организации появилось другое название – «Открыть мир». Всё делалось методом проб и ошибок, нам выделили помещение от епархии, где мы занимались с детьми бесплатно, а родители носили нам чебуреки…

А теперь услуги вашего фонда платные?

А. Д.: Мы работаем за добровольные пожертвования. И если сравнивать с другими реабилитационными центрами Костромы, то у нас плата за занятия минимальная. Притом, что у нас занятие длится час, а в некоторых других местах – 40 минут.

Почему в студенческие годы Вас заинтересовал именно аутизм?

А. Д.: Потому, что тогда человек с аутизмом мне представлялся моей противоположностью. Я общительная, эмоциональная.

Сколько сейчас сотрудников в фонде?

А. Д.: Наиболее активных сотрудников у нас четверо. Но есть люди, которые проводят одно занятие в неделю. Например, у нас есть дефектолог, которая ведёт одного ребёнка – она занимается с ним раз в неделю, а в другие дни он ходит к другим специалистам. Сотрудники получают зарплату – именно на неё мы получили недавно грант.

Вы начали свою деятельность вместе с сокурсницами. А кто теперь работает с Вами? Они же? Если приходят новые люди, то откуда?

А. Д.: Сейчас практически все люди — новые. В 2007-м году пришли пять студенток, из них остались две. Ещё есть одна мама аутичного мальчика, которая ведёт музыкотерапию, у неё соответсвующее образование. А сначала она просто привела к нам на занятия своего сына. Ещё у нас есть логопед, психолог и бухгалтер. Однокурсницы, с которыми начинали… Одна живет в Подмосковье, вторая долго не работала, надеюсь, начнёт снова помогать нам.

Чем именно вы занимаетесь с детьми в настоящее время?

А. Д.: Игротерапией мы занимаемся со всеми приходящими к нам детьми – поскольку она помогает установить с ребёнком контакт. У нас есть арт-терапия: индивидуальные занятия для детей и групповые – для подростков. И ещё у нас есть занятия для родителей – это в основном женская группа, так как в основном детьми занимаются мамы.

Родителям оказывается психологическая помощь?

А. Д.: Сначала мы выслушали, чего хотят от такой группы родители. Они, прежде всего, хотят, чтобы их научили работать с детьми. Но я полагаю, что эта группа нужна затем, чтобы помочь женщинам найти в себе ресурсы для полноценной жизни. Они растрачивают на своих детей очень много сил, и часто не могут выразить свои чувства. Часто родители заменяют свои чувства чувствами детей. То есть они пытаются угадывать, чего хочет их ребёнок, особенно если это ребёнок не говорящий, и на вопросы о своих чувствах и желаниях отвечают «мы хотим», «он или она хочет». Так быть не должно.

В Костроме аутизм – распространённое явление?

А. Д.: На мой взгляд, распространённое. Но проблема в том, что у нас здесь нет нормальной диагностики. Ребёнку могут поставить задержку психического развития, задержку речевого развития, всё, что угодно, только не аутизм. Ещё есть такая проблема: очень плохо получается налаживать сотрудничество с теми педагогами, которые занимаются с такими детьми в детских садах и школах. Если ребёнок с относительно лёгким аутистическим расстройством ходит в обычный детский сад, то обычно родители стараются не ставить администрацию в известность об этих отклонениях. А в специализированных учреждениях педагоги тоже не проявляют особой активности, хотя я приглашаю их на наши занятия. А родители аутистов иногда готовы поехать в Москву или ещё куда-то и не видят возможностей, которые есть у них здесь. Но с моей точки зрения плюс маленького города в том, что не нужно далеко ехать до места, где могут оказать помощь. Главное, чтобы такое место было, а в Костроме оно есть – наш фонд. Хотя мы не проводим каких-то рекламных мероприятий – у нас просто пока не хватает на это ресурсов.

Сколько сейчас детей ходит к вам на занятия?

А. Д.: Под Новый год было 52 ребёнка. Но количество постоянно меняется.

Продолжаете ли вы ходить с детьми в походы?

А. Д.: Надеюсь, этим летом пойдём. Это будет что-то вроде выезда на турбазу. Для этих выездов мы переняли опыт организации «Отцы и дети», но у нас не такие стрессовые походы (смеётся – И. Л.). Обычно нас едет около 20 человек, в этом году, надеюсь, будет больше. И в походах, и на обычных занятиях мы стремимся к интеграции аутистов в общество обычных людей. Волонтёры, которые к нам приходят – совсем молодые люди, выросшие в нашем обществе. Важно, чтобы волонтёр был хорошим котерапевтом – где надо, вмешивался, где не надо, не вмешивался. И чтобы он видел ребёнка, а не диагноз. А вообще аутистам важно общество обычных сверстников. Ведь аутист может начать говорить, например, в 12 лет – и надо, чтобы ему было с кем поговорить о том, о чём говорят между собой дети в этом возрасте.