«Не дано что-то видеть — и ладно». Три истории незрячих

Три человека, три разные истории и три восприятия мира. Все как всегда. Только обстоятельство – слепота. Накануне Дня незрячих TUT.BY узнал, как живут люди, для которых визуальный мир – загадка, что-то желаемое и недостижимое, но иногда уже необязательное – то, без чего можно быть активным, открытым и счастливым.

«Проблем никаких нет»

Евгений Зеленкевич — студент очного отделения 2-го курса филиала Российского государственного социального университета. Профессия, которую получит по окончании, – менеджер в социальной сфере. Молодой человек не видит с рождения. Есть лишь слабое светоощущение: может отличить день от ночи. Еще определяет силуэты. Из одной аудитории в другую Женя передвигается с помощью друзей. 

— В белорусских вузах никому не нужны проблемы, связанные с обучением незрячего человека. По законам, нужно создавать специальные условия. На самом деле можно прекрасно учиться и без всяких условий. В школе я хорошо ладил с компьютерами. Хотел поступать в Белорусский государственный университет информатики и радиоэлектроники. Теперь понимаю, что учиться в БГУИРе было бы сложно.

Поступить в желаемый вуз невозможно еще из-за ограничений реабилитационно-экспертной комиссии. Есть список профессий, на которые таким, как я, дозволено поступить. Что интересно, там есть математик, филолог, учитель истории, но нет специалиста по социальной работе. Мы «выбили» разрешение только за 2 недели до подачи документов. Контраргумент: «Мы сейчас дадим учиться, а потом вы придете к нам за трудоустройством».

В моем классе были люди с разной степенью потери зрения. В классе было 10 человек. Тех, кто может читать глазами, поступило мало, несколько человек – на массажистов. Незрячих в классе было трое. Я поступил на очное, девушка – на заочное отделение.

В университете две недели было очень сложно. В школе варишься в своем котле, все такие же, как ты. Здесь сначала все сидели по 2-3 человека, а я один. Уходили в другую аудиторию, а меня забывали. Никто не понимал, что нужна помощь. Хотел переводиться на «заочку». Потом все больше и больше людей появлялось рядом. Пока не проявишь себя, не потянешься к людям — ничего не будет. Они боятся, не знают, как себя вести. Нужно самому проявлять себя, идти на контакт первому.

По окончании курса ездили к Нине (одногруппница и подруга Жени. – TUT.BY) на дачу. После этого начали общаться еще лучше. Всем кажется, что со мной сложно. Ко мне приезжал человек из России, был 2 недели. Сказал, что думал, будет намного сложнее. Я ориентируюсь на какой остановке нужно выйти, чтобы сходить куда-то.

Сейчас в группе кому-то все равно. Но есть 5-6 человек, которые могут помочь. На учебу водят родители, с учебы – друзья. Кирилл живет в общежитии в Дражне, а помогает мне доехать через весь город в Каменную горку.

Теоретически могу передвигаться по городу самостоятельно, но не хочется подвергать стрессу родственников. Чтобы ходить с тростью постоянно, нужно на остановках просить людей о помощи – быть более общительным. Собака-поводырь стоит очень дорого – около 10 тысяч евро. С ней нельзя просто идти туда, куда хочется. Она знает только несколько маршрутов (дом — магазин, дом — парк, дом — поликлиника).

У меня глаза «бегают». Люди смотрят, им интересно. Раньше из-за этого был комплекс. Теперь мне все равно – принял как есть.

При желании со всем можно справиться. Экзамены сдаю в устной форме. Большинство учебников есть в электронном варианте. Если нет электронного вида, в интернете можно найти статьи по тематике. Есть программа, при помощи которой незрячий человек может пользоваться компьютером – идет озвучивание всего происходящего на ноутбуке, даже нажатия кнопок. Единственное, программа не понимает графиков, рисунков. В случае чего — ищу выход. Договариваюсь с преподавателем о другом виде работы. Я свободно сижу в интернете, все конспекты – в электронном варианте, периодически берут одногруппники. Пришлось научиться очень быстро печатать. Сижу в «Скайпе» и немного во «ВКонтакте».

На мобильном телефоне тоже стоит программа, озвучивающая все. Синтезатор голоса другим непривычен, потому что механическая озвучка – в быстром темпе (ни одного слова разобрать невозможно. – TUT.BY). У меня высокая скорость восприятия. По Брайлю мне читать не нравится, долго.

В будущем моя работа будет связана с заполнением документов. Как я это буду делать? В электронном виде все можно заполнить. А если распечатано – отсканировать, перевести в электронный вариант, озвучить… Да, это займет немного больше времени. Но можно приспособиться.

«Не дано что-то видеть — и ладно. Найдем другие способы получения информации»

5 секунд на этаж. Так Екатерина Раскошная ориентируется, на каком этаже остановился лифт. Девушка работает на звукозаписывающей студии «Звукотэкс», которая относится к Белорусскому товариществу инвалидов по зрению. Легко переступает пороги, хоть иногда может зацепить — каблуком. На студии создают книги по системе Брайля и аудиокниги. Студия, кстати, живет своими силами. Продают библиотекам: каждую обязывают иметь в фонде что-нибудь для незрячих людей. Екатерина отвечает за книгу от записи до выхода в тираж, реставрирует книги. Девушка не видит с рождения. В детстве Екатерине делали операцию, но улучшение было недолгим.

— Я записываю диктора. Слышу его в наушниках, а через колонки специальная программа озвучивает, все ли параметры соответствуют заданным. Мы не выбираем книги, этим занимается отдельный человек. Выпускаются, как правило, самые рейтинговые произведения. Я не стремлюсь запоминать книги, которые выпустила. Их очень много. Делала Кизи «Пролетая над гнездом кукушки», книгу Андрея Волоса «Аниматор». Дикторы – зрячие люди. Мы не можем озвучить книгу, потому что будет шум от движения рук, распознающих шрифт Брайля.

Люблю любую работу. Тем более если она приносит и радость, заработок, удовлетворение и мне, и тем, кто меня окружает. Работаю на студии пять с лишним лет. Это по-настоящему мое. Училась в Курском музыкальном колледже-интернате для слепых. Раньше он был единственный в России, теперь, насколько знаю, единственный в мире. Теперь туда поступили некоторые мои ученики.

Пятый год преподаю незрячим деткам нотную грамоту по системе Брайля. У меня в субботу целый рабочий день в музыкальной школе. Сейчас занимаюсь с 10 ребятами. Брошу этих детишек, только если случится что-то серьезное.

Играю на кларнете. Собираю музыкальные инструменты (пока они разложены по шкафам) и поэтому понемногу владею многими инструментами — акустической, электро-, 12-струнной и гавайской гитарами. Очень люблю духовые инструменты, народные: жалейки, окарины. В коллекции недавно появился саксофон. Начинаю интересоваться смычковыми инструментами. Играла немного на баяне и аккордеоне. Но их, слава богу, у меня в коллекции нет. С 4 лет играла на фортепиано. Сейчас решила, что сам инструмент мне в доме не нужен, потому что аранжировки можно писать на компьютере и клавишном инструменте, который к нему присоединен.

Хотела писать музыку для компьютерных игр. Но понимаю, что мелодия связана с видеорядом, поэтому пока не решаюсь. И на все элементарно не хватает времени. На хобби могу выделить час-два в день.

Я делаю много. Если меня приглашают на конкурс, мероприятие, участвую. Но если не позовут, не обижусь. По натуре я домосед — больше нравится созерцательный образ жизни.

Не люблю фотографироваться. Может быть, потому что не могу проконтролировать, хорошо ли выхожу на фото.

Я привыкла жить в мире, который меня окружает. Не дано что-то видеть — и ладно. Найдем другие способы получения информации. Понятно, что это неудобно, неприятно. Мне кажется, что гораздо сложнее колясочникам. Видит око, но коляска не переедет. Кто-то замыкается в себе, уходит в депрессию. А кто-то начинает что-то делать, учиться быть самостоятельным.

На улице нас почти нет. Но очень многое зависит от нас самих. Минск не такой уж страшный город. Плохо, конечно, что детей в специализированных школах не учат ориентировке. На быт (одеться, причесаться, стирку, уборку, готовку) отводят всего пару часов занятий. Потом получается, что ребенок выпускается из школы и самостоятельно шагу ступить не может. Родители опекают. Приходит ко мне за занятия ребенок 1-3 класса. Мама и разденет, и до парты доведет, тетрадку за него откроет. Начинаю убеждать ребенка, что он хочет делать это сам.

Микрорайон для слепых (Запад-4) был построен в 1980-е годы, в других городах тоже есть такие. Мы их в шутку называем резервациями. Здесь удобно, можно идти без трости.

У всех есть периоды, когда все плохо, ничего не получается. Кризисы заканчивались достаточно серьезными творческими успехами. В этом, конечно, плюс, но когда депрессия наступает, плюсов искать не хочется, только страдать. Мне помогают травяные чаи. Не даю себе уйти в депрессию – вытаскиваю на краю, когда вот-вот… Важно распознать, что болезненное состояние приближается, и поменять постановку, найти время для физических нагрузок. Часик в день – и эту осень мне удалось пережить гораздо легче.

У меня оба родителя – незрячие. Отец после войны маленьким подорвался на мине. Потерял глаза, руку. Человек получил высшее образование с красным дипломом, преподавал лет 10. Был директором предприятия для незрячих «Элуиз» (выпускает электроприборы. – TUT.BY). Сейчас человеку 72 года, а он работает! У мамы вроде болезнь дала осложнение. Но она была настолько маленькой, что никто точно не помнит. Я четвертый, младший ребенок в семье. Старший брат — в России, кандидат наук. Брат с сестрой — двойняшки, у них своя жизнь, все хорошо.

«Если бы чуть-чуть зрения, я могла бы…»

«К сожалению или к счастью, сейчас я другая», — на фотографии в гостиной Ольга гораздо полнее, чем сейчас. Раньше женщина работала на «Светоприборе», теперь нет. Она – человек творческий: сочиняет стихи, музыку, поет и аккомпанирует. Дома у нее – рояль и синтезатор. Женщина не видит с рождения.

— Наши тротуары-дороги — это ужас. Пусть я незрячая, но я — женщина, мне хочется иногда каблуки надеть. Не могу по этим колдобинам, боюсь шею свернуть. Участок дороги возле магазина – «ничейный», поэтому зимой здесь никто не чистит. И когда гора снега до перила, незрячему приходится идти по проезжей части. Про эти дороги постоянно «трындим», почему эти несчастные 50 метров нельзя поделить?! … У нас есть гастроном «Днестр», до него сделаны перила. Но даже если я к нему дойду (на проходах к нашим дорожкам ставят машины, если обходить, сбиваешься с маршрута), то не обслужу себя там. У товаров нет постоянных мест. Сегодня пиво, макароны здесь, завтра — там. Про нас никто не думает. Даже здесь, в своей «клетке» (в районе 4-го дома для незрячих, и некоторые дорожки оборудованы перилами. – TUT.BY) без посторонней помощи я обойтись не могу. Это очень тяжело психологически. Ну сделали бы в этом магазине один отдел, где, как раньше, подавали хлеб, колбасу… В магазине нет специального работника. Очень вежливо прошу помочь, но продавец, бывает, недоволен: «Что вам нужно?». И я понимаю, это не его работа. Да и откуда я знаю, что мне нужно. Если бы мне рассказали, что есть то-то и то-то. Сейчас такое изобилие. Может, я еще что-нибудь купила бы.

Одна, как и большинство, в магазин не хожу, помогают подруги.

Очень не любим зиму, когда не чувствуем бордюра. Снег поглощает звуки.

Пенсии в 2,7 млн мало. Дали бы хотя бы миллионов 5, чтобы я себя чувствовала свободно. Копеечку могла бы на творчество потратить, могла бы проехать в гости на такси, потому что социальное такси возит нас только по госучреждениям. У меня претензии к государству и насчет людей, которые находятся в более тяжелом положении, чем я. У ДЦП-шников, которые не виноваты, что никогда не работали, пенсия вообще около 1,5 миллиона — минимальная. В правительстве ведь не дураки сидят, они понимают, что на эти деньги прожить невозможно.

У нас вроде бы есть льгота в 10% на лекарства, но, до смешного, перечень лекарств, которые я могу купить со скидкой, очень ограничен, и там, как правило, лекарства самые дешевые, малоэффективные. Я все понимаю, нет денег. Но иногда у нас чувствуется такой разгул – множество фестивалей, шоу. Проезд на общественном транспорте с сопровождающим — бесплатный. Но, скажите, куда инвалид 1-й группы поедет?!

Раньше мне страшно хотелось видеть! Мечтала знать, что такое свет, цвет, красота природы, как выглядит радуга, звезды, луна, как туман ложится на землю. У меня есть свои представления, и когда я пишу стихи, люблю описывать природу, пытаюсь создать необычные образы. Теперь тоже есть моменты, когда «Эх, елки! Если бы чуть-чуть зрения, я могла бы…» Но уже страшно.

Вы фотографируете? Я бы не хотела. Не потому, что боюсь, но у меня немножко не в форме голова – некрашеная, нестриженая… А оно сильно будет видно? Бывает, то, что ты не знаешь, как выглядишь – создает комплекс. Наверное, я могла бы выглядеть по-другому, и меня в каком-то таком обществе восприняли по-другому. А вот красить губы я умею сама, что меня очень радует, — чувствую движения помады по коже. Вот глаза трудно. И когда мне на концерты, прошу кого-нибудь.

С бытом у нас справляются многие, кто не ленится-распускается и не хочет быть убогим и беспомощным.

Когда у меня спрашивают о чем-то с жалостью в голосе, сразу такая печаль. Как люди не понимают, что каждый стремится к совершенству, равенству?! Когда человек чувствует себя ущербным, он старается сделать все возможное, чтобы таким не быть. В администрации Белорусского товарищества инвалидов по зрению радеют за нас. Другой вопрос, как на это реагируют чиновники. У меня было множество психологических травм. Среди инвалидов по зрению много талантливых людей. Мы могли бы быть на одном уровне даже с российскими музыкантами. Я никогда сама за себя не прошу. Но когда за меня просили, чиновники отвечали: «У них есть своя самодеятельность, пускай сидит и поет». А то, что человек достиг профессионального уровня, их не волнует. В Министерстве культуры когда-то много лет назад сказали, что помогают только знаменитостям. Теперь я выступаю там, куда пригласят друзья и знакомые, в том числе из Москвы.

Источник:  http://news.tut.by/society/374513.html

По теме:

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *