Любовь Танченко: Спасибо родителям, что не позволили считать себя инвалидом

64-летняя Любовь Танченко из Днепропетровска в детстве попала под поезд. Несмотря на это, женщина вышла замуж, родила здорового сына и стала мастером спорта по сидячему волейболу среди инвалидов

— Так получилось, что в семилетнем возрасте я попала под поезд и осталась без руки и ноги, поэтому пришлось научиться обходиться без них, — говорит Любовь Танченко. — Спасибо родителям, что не позволили считать себя инвалидом. Я училась в обычной школе и даже на физкультуру ходила со всеми ребятами, выполняя несложные упражнения. Вместе со сверстниками не пропускала ни одного танца на школьных дискотеках, хотя пользовалась костылем. Зимой любила кататься на «скользанке» — это у меня получалось не хуже, чем у ровесников.

В школе я очень увлекалась математикой, поэтому решила поступать в Днепропетровский государственный университет на механико-математический факультет, где был конкурс десять человек на место. Я смогла набрать проходной балл и стала студенткой. А после окончания вуза работала программистом на вычислительных машинах во Всесоюзном научно-исследовательском трубном институте. Именно там увлеклась спортом. Во время тренировок по сидячему волейболу забывала о своих болезнях, общалась с такими же людьми, как и сама. В составе сборной Украины побывала в Германии, Словении, Венгрии, Прибалтике, России, Голландии. Сейчас моя внучка, приходя в гости, рассматривает награды и фотографии, говорит, что тоже будет спортсменкой. Юлечке два с половиной года, но она очень смышленая, шустрая. Любит играть с мячом в волейбол и футбол. Часто просит сделать с ней зарядку. Приносит мне килограммовую гантельку, вторую берет в ручки. А потом смотрит, как я тренируюсь, и повторяет упражнения за мной.

Мне кажется, я многого в жизни достигла: у меня есть муж, который любит меня, заботливый сын, подрастает внучка.

…До семи лет Люба росла здоровым ребенком. Непоседа, она постоянно находила себе занятия: убегала в соседнее село повидаться с дедушкой, помогала родным теткам в июле собирать огурцы и помидоры, выпасала коз и гусей, с легкостью взбиралась на любое дерево, крышу, лестницу.

— Угнаться за мной было не под силу даже ребятам постарше, — вспоминает Любовь Танченко. — Однажды мама закрыла меня в комнате, а я выбралась на улицу через форточку. С родителями мы жили тогда на станции Чаплино Васильковского района Днепропетровской области. Рядом была железная дорога, где каждые 15-20 минут ходили товарные поезда. В один из осенних дней 1954 года на перроне станции провожали солдат в армию. Было снежно и морозно. Взрослые пели песни под гармонь, танцевали. Я стояла в стороне и смотрела на них, а потом решила подойти поближе. Вышла на платформу, но там было скользко — оступилась и угодила прямо под колеса прибывавшего на станцию локомотива.

Девочку вытащили из-под поезда, но рука и нога у Любы были перемолоты, будто после мясорубки. Шуба, валеночки и вся одежда насквозь пропитались кровью. В больнице ребенка тут же отвезли в операционную. К сожалению, хирургам пришлось ампутировать левую руку выше локтя и правую ногу выше колена.

«В больнице у меня развилась газовая гангрена, и врачам, чтобы спасти мою жизнь, пришлось проводить срочную операцию»

С момента трагедии прошло 57 лет, но Люба и сейчас вспоминает о случившемся несчастье с волнением.

— В больнице я провела три месяца, — говорит Любовь Танченко. — Возможно, выписалась бы и раньше, но культя на ампутированной правой ноге долго не заживала. Во время каждой перевязки я испытывала жуткую боль, при надавливании из тканей выделялись пузырьки с неприятным запахом. Оказалось, в ноге развилась газовая гангрена. Организм боролся с тяжелой интоксикацией, но мне становилось все хуже: было тяжело дышать, температура повышалась до 39 градусов. Чтобы спасти мне жизнь, врачам пришлось срочно проводить операцию и еще на десять сантиметров укорачивать культю. После этого я долгое время лежала в палате неподвижно, принимала горсти лекарств, в том числе антибиотики.

Мама все время находилась рядом: читала сказки, вечерами пела колыбельные. С ее поддержкой в больнице я сделала первые шаги, опираясь на костыль. Уже дома пришлось заново учиться умываться, расчесываться, ходить. Протез, который изготовили позже, был деревянный и очень громоздкий, натирал ногу до крови. Без посторонней помощи я не могла на нем передвигаться, поэтому вновь перешла на костыль. Одноклассники относились ко мне хорошо, только младшие школьники часто подшучивали, шептались за спиной, дразнили и кричали вслед: «Смотрите, безногая и безрукая идет!» Конечно, я огорчалась, но прощала обидчиков. Оптимизм очень выручал. И сейчас, бывает, когда прогуливаюсь по улице, опираясь на костыль, маленькие дети подбегают и заинтересованно спрашивают: «Тетя, почему у тебя нет ножки и ручки? Тебе не больно идти?» Объясняю, что в детстве не послушалась родителей, пошла на вокзал, и поезд отрезал мне ногу и руку.

Люба старалась ни в чем не отставать от здоровых детей — участвовала в самодеятельности, танцевала, рассказывала стихотворения на концертах, вместе с классом ездила отдыхать на море. Во время одной из таких поездок девочка едва не утонула.

— Море было спокойным, и я захотела немного поплескаться в воде, но не рассчитала сил, — вспоминает Любовь Федоровна. — Стала прыгать на одной ноге, чтобы выбраться из воды, не удержалась, упала и не смогла самостоятельно подняться. Меня спасла одноклассница — она заметила брызги, подбежала и помогла выйти на сушу. Этот случай послужил мне уроком. Со многими бывшими одноклассницами мы и сейчас ежегодно собираемся вместе, общаемся.

После окончания школы Люба решила поступать в Днепропетровский государственный университет. Любовь к математике ей привил отец. Позже увлечение этим предметом переросло в профессию.

— В то время только появились первые вычислительные машины, — рассказывает собеседница. — Они были очень громоздкими, занимали в помещении много места, но я мечтала стать программистом. Это была новая и очень востребованная специальность.

«Войти в автобус в протезе было сложно – высокие ступени казались непреодолимым препятствием»

Учась на третьем курсе, студентка решила избавиться от костыля и ходить при помощи протеза. Ведь ей, как и каждой девушке, хотелось быть привлекательной, нравиться ребятам.

— У меня есть снимок, где стою на берегу моря в легком платьице, — улыбается Любовь Федоровна. — Фотограф так хорошо подобрал ракурс, что совсем не заметно отсутствия руки и ноги… Из-за того что культя у меня была вся в рубцовой ткани, специалистам было крайне сложно изготовить удобную конструкцию протеза. Боль в перевязанной ремнями ноге напоминала о себе при каждом шаге, а временами становилась совсем нестерпимой. Сколько слез я пролила, чтобы научиться ходить с едва заметной хромотой. Если на костыле свободно посещала кинотеатр, гуляла с подругами в парке и могла без труда пройти несколько остановок пешком, то в протезе дистанция даже в 300 метров казалась непреодолимой. Он так меня изматывал, что после лекций единственным желанием было скорее очутиться дома и скинуть эту ненавистную болванку. Часто всю пенсию по инвалидности я тратила на такси. Ведь войти в автобус в протезе было сложно — высокие ступени казались непреодолимым препятствием.

После окончания учебы Люба еще два года ходила на работу в протезе, а затем перешла на костыль. Научно-исследовательский институт выделил ей однокомнатную квартиру. Новое жилье находилось в двух шагах от работы, поэтому проблем с транспортом не возникало. Наладилась и личная жизнь. В 29 лет Люба вышла замуж, а через год родила здоровенького сынишку.

— Я никогда не была худышкой, и многие соседи не заметили, что жду ребенка, — вспоминает собеседница. — Узнали о пополнении в нашей семье, только когда нашего крикуна Сашеньку принесли из роддома домой. Первые недели после кесарева сечения мне нельзя было поднимать ничего тяжелого, и все заботы о малыше муж Анатолий взял на себя: пеленал, купал сыночка. Супруг был очень красивый, спортивного телосложения. Нас с ним сблизила общая беда — Толик в юности тоже попал под поезд и остался без обеих ног. Муж не ходил на протезах — ездил на низкой маленькой четырехколесной тележке, а в нашу квартиру на четвертый этаж, когда не работал лифт, подымался на руках. Я его очень любила и не замечала физических недостатков.

Когда сыну исполнилось три года, Анатолий умер от инсульта. Женщине пришлось одной растить ребенка. В тот тяжелый момент ее поддержали близкие, родственники мужа, друзья.

— Мне удалось устроить Сашу в садик, где малыши находились пять дней в неделю, кроме выходных, — говорит Любовь Федоровна. — Это заведение было рядом с моей работой, и в свободную минутку я навещала сыночка. Уже будучи школьником, сын стал первым помощником в доме — бегал в магазин за продуктами, выносил мусор. Когда я вновь вышла замуж, супруг Николай быстро нашел общий язык с Сашей. Они вместе делали уроки, играли в шахматы, шашки, морской бой, разгадывали ребусы и кроссворды. Заботы по дому Коля тоже взял на себя. Вечером после работы меня ждал вкусный ужин, а потом муж брал гитару и пел.

— С Любочкой мы познакомились в санатории на Азовском море, — вспоминает 60-летний Николай Довгалев (фото вверху). — Увидел ее — пальцы задрожали, по телу мурашки забегали. Долго не решался подойти, а потом увидел, как она выбирает фрукты у торгового лотка. Отважился и предложил помочь донести тяжелый пакет до ее номера. Сам я родом из Кривого Рога, после окончания санаторного лечения отправился к себе, но понял, что без Любочки уже не смогу. Приехал в Днепропетровск к ней в гости и… остался насовсем. Позже мы официально расписались. Я никогда не чувствовал, что Люба имеет инвалидность — жена успевала и на работе, и дома, и в обществе инвалидов, где была заместителем председателя, и на даче. На участке она выращивала овощи, даже консервацией занималась, чтобы мы с Сашей потом зимой ели вкусное варенье и хрустящие соленые огурчики. Пока не было своей машины (чтобы управлять авто, жена окончила водительские курсы, но сама за руль садилась редко), каждые выходные мы ездили на участок автобусом. В летнюю жару даже здоровому человеку тяжело выдержать дальнюю дорогу. Часто случалось, что транспорт ломался или не приезжал вовсе, и тогда приходилось идти с ведрами и сумками по два-три километра до следующего села, чтобы сесть на рейсовую маршрутку. Люба всегда удивляла меня своей силой воли и целеустремленностью. Мы живем вместе уже 24 года. Говорят, со временем семейные отношения притупляются, а у нас до сих пор в душе романтика.

* «Мама говорит, что узнает себя во внучке Юленьке, — рассказывает сын Любови Федоровны Александр. — Малышка очень подвижная и любит играть с мячом»

«Три раза в неделю после работы я ездила на тренировки по сидячему волейболу»

Когда в Днепропетровске создавался спортивный клуб инвалидов, знакомая убедила Любу заняться спортом. Конечно, не бегом, а, к примеру, сидячим волейболом, он ей вполне по силам. Эту игру придумали голландцы, в Нидерландах она известна с 1956 года. Главное различие между традиционным волейболом и его паралимпийской версией — меньший размер корта и более низкое положение сетки. Таким видом спорта занимаются те, кто по разным причинам не в состоянии играть, так сказать, в полный рост: люди с врожденными физическими отклонениями, травмированные спортсмены, пострадавшие в авариях.

— Три раза в неделю после работы я ездила на тренировки, — вспоминает Любовь. — У нас была очень дружная команда. Мне как новичку сложнее всего было придерживаться главного правила сидячего волейбола — игроку с мячом нельзя даже на миллиметр оторвать мягкое место от площадки. Наш тренер Виктор Гаврилович учил меня бороться с желанием «преодолеть земное притяжение». В детстве, играя в волейбол, не думала, что стану спортсменкой. Тогда я не стремилась участвовать в соревнованиях, мне была интересна сама игра и общение со здоровыми сверстниками. А через десять месяцев занятий сидячим волейболом благодаря Валерию Сушкевичу (президент Национального паралимпийского комитета Украины. — Авт.) нас пригласили на чемпионат мира в Голландию. Получив поощрительный приз и вернувшись домой, я впервые, с тех пор как стала инвалидом, почувствовала, что на меня смотрят, как на обычного человека — уважительно, без жалости. А это дорогого стоит. Становится больно, когда на улице на людей в инвалидной коляске или на костылях чуть ли не пальцем показывают.

За 11 лет занятий сидячим волейболом Любовь Федоровна объездила много стран. Ее команда участвовала в чемпионатах Европы и мира.

— На крупных соревнованиях по сидячему волейболу среди инвалидов количество игроков на площадке непременно должно соответствовать 12 очкам, — поясняет женщина. — В первую группу входят люди с ампутированными конечностями (они дают команде три очка). Во вторую — те, у кого есть легкие недостатки, например, «послеоперационные» колени или последствия незначительного повреждения позвоночника (каждый такой игрок приносит два очка), и в третью — здоровые спортсмены. В нашей команде были разные комбинации участников, но готовились к соревнованиям все в полную силу. На тренировках я забывала о своих болезнях, нас всех объединяло стремление бороться и побеждать.

Сейчас Любовь Танченко, мастер спорта по сидячему волейболу среди инвалидов, уже ветеран. В 2003 году женщине сделали операцию на уцелевшей после аварии ноге — хирурги убрали выпиравшую хрящевую ткань.

— Моя левая нога все эти годы выполняла двойную нагрузку, — говорит собеседница. — Врачи предполагают, что у меня развился остеомиелит. Теперь я нечасто выхожу на улицу, так как каждый шаг дается с болью. Но не сдаюсь — каждый день поднимаю килограммовые гантели по нескольку десятков раз и рукой и ногой, делаю зарядку.

Источник