Дмитрий Соловей: Встань и иди

Собственно говоря, можно было обойтись этим словосочетанием для выражения сути жизни этого человека. Что называется, умному достаточно. Именно так: встань. И иди. Но пусть это будет пока только девизом для других, ведь о Диме Соловье 500они ничего не знают. Поэтому я и расскажу. Я думаю, его случай, его пример кому-то могут помочь. И помогут.

Удар ниже пояса

Рождение, первые годы жизни – детский сад, начальная школа – проходили, как и у всех. То есть, более-менее нормально. Однако уже в третьем-четвертом классе что-то стало не так. Мальчик вдруг обнаружил, что начинает отставать по физкультуре. Бег, прыжки – все это стало даваться ему с трудом. Поэтому начался совсем другой период: медицинский.

Диму сначала отправили к ортопеду, а уже тот – к невропатологу. В общем, специалисты пришли к выводу, что у мальчика заболевание под названием миопатия. Что это такое, я не знаю. Знаю только, что Дима встретил меня, сидя на стуле. С его помощью и передвигался. Одним словом, ходить он не может, что подтверждала инвалидная коляска, ютившаяся в прихожей. Выяснилось также, что заболевание это не приобретенное, а врожденное. Одним словом, болезнь есть, и с ней надо жить. Все осложнялось тем обстоятельством, что болезнь постепенно прогрессировала.

Тем не менее, Дмитрию Соловью удалось стать студентом Академии искусств по специальности телережиссура. Он доучился до третьего курса. Но с его ограниченными возможностями учиться дальше ему было уже просто невозможно. Представьте: вы на коляске и вам надо добраться с первого на пятый этаж. Представили? Вот и я. А Дмитрий все это проходил ежедневно. Перенести какие-то занятия с пятого на первый этаж деканат не мог. Как итог, Дмитрий был отчислен после третьего курса.

В принципе, он мог бы восстановиться после лечения. Однако, теперь он говорит:

— В общем, я получил все, что нужно. Те, кто там учится на заочном, стараются больше для «корочек». Они уже работают на ТВ, и вдруг документ потребовался, подтверждение некое. А вот тем, кто полноценно отучился на факультете, попасть на ТВ очень трудно. Но это уже другая история…

Можно коротко: попадают туда прежде всего те, кто может делать рейтинговые программы, которые смотрят домохозяйки и пенсионеры.

Между тем, у Дмитрия зреют идеи и проекты, которые к рейтингам отношения имеют мало. Он мне о них подробно не докладывал, но я и сам понял – это не масс-культура.

Впрочем, об этом поговорим позже.

Жизнь продолжается

Дмитрий снимает двухкомнатную квартиру на Логойском тракте. И так добираться туда – не сахар. А тут еще невнятная погода, то дождь, то солнце, и все время рвущий душу ветер. Приехав и дозвонившись по домофону, войдя внутрь, автор обнаружил, что лифт не работает, и осознал, что на седьмой этаж придется добираться на своих двоих. На нужном этаже пришлось пережидать, пока высохнет пот и восстановится дыхание. Тут же и подумал: а как же Дмитрий?

— Да-а, лифт… Безбарьерная среда и все такое. Мне вот на работу надо, так я спускаюсь на «пятой точке» во двор, а там уже на коляске…

Правда, положение облегчается тем, что работа Дмитрия располагается в соседнем доме. Он работает администратором в стоматологической фирме. Каким образом ему удалось получить работу в таком месте? В лоб я такой вопрос не задавал, потому что и сам понимал – помогла жена Настя. Она трудится в той же фирме, но врачом-стоматологом, поскольку окончила соответствующий факультет медуниверситета. Так сказать, семейственность, но не в том советском смысле, когда кто-то получал приличное место и тянул на все возможные посты всех близких и дальних родственников. Эта семейственность высшего свойства. Объяснюсь.

Дело в том, что жена Настя знала о заболевании Дмитрия, все-таки врач. Но, тем не менее, пошла за него замуж. И я ее где-то понимаю из-за своей извечной привычки ставить себя на место другого человека. Да, Дмитрий болен, он не может передвигаться так же легко, как танцор балета, за ним нужен уход. Но Настя – женщина, она разглядела в будущем муже то, что обязательно должно присутствовать в мужчине: ум, надежность, силу духа. Впрочем, то же разглядел и автор.

У них две дочки-двойняшки: Эмилия и Виталия. Кстати, этимология второго имени со смыслом, vitae в переводе с латыни означает жизнь. Элегантно. Когда Настя занята, Дмитрий сам выводит девочек погулять во двор. Правда, дети есть дети, их приходится привязывать к коляске, чтобы не попали в непонятное.

В этом доме семья Соловьев снимает уже вторую квартиру, поскольку первая была на девятом этаже. Квартплата соответствующая – 260 долларов плюс коммуналка. Летом она была в пределах 100 тысяч, с наступлением отопительного сезона, естественно, повысится. То, что зарабатывает Дима, все и уходит на оплату квартиры. Его родители живут в Сухарево, там могла бы жить и молодая семья. Но что делать, если работа и жены, и мужа расположена на другом конце города? Снимать квартиру в том же районе. Зато родители всегда готовы помочь. Когда я был у Дмитрия, там же была и его мама, Алла Николаевна, женщина очень милая, улыбчивая. Я это давно заметил: родители детей с ограниченными возможностями на порядок лучше всех остальных родителей. Горе все-таки не только мучит, но и учит.

Вот что меня приятно удивило во всей этой истории. Да, Дима – инвалид колясочник, да, его возможности ограниченны. При этом зарабатывать на жизнь он предпочитает сам, без посторонней помощи. К сожалению, наша теперешняя жизнь полна противоположных примеров. Когда вполне здоровый, кровь с молоком, сын живет на пенсию матери, поскольку работать нигде не желает. Жизнь вообще штука разнообразная…

Больше того, у Дмитрия и Насти была идея открыть собственное дело, чтобы уж встать на ноги окончательно. Проблему для этого требовалось решить всего лишь одну: где взять стартовый капитал? Правда, вот ее-то разрешить и не удалось.

Мечты, мечты, где ж ваша сладость?..

Встань и иди

Впервые какие-то идеи, касающиеся непосредственно инвалидов, появились у Дмитрия после того, как они с братом побывали в хосписе (тогда он располагался в Серебрянке, уже потом был построен хоспис в Боровлянах). Что такое хоспис, далеко не все еще знают. Там ведь лежат не только смертельно больные люди, но и просто хронически больные. Уже тогда братья Соловьи принимали участие в каких-то программах, даже помогали делать театральные постановки.

Но братья росли и с течением времени перестали подходить к этим программам, все же там лежали дети. Уже позже, в 2003 или 2004 годах Дмитрий встретился с координатором программы «Помоги себе сам» Еленой Бриль. Были семинары, встречи, понемногу накапливался опыт и знания. С 2007 года это что-то неясное начало постепенно оформляться. Была встреча с Еленой Голубевой, которая занималась этой проблемой. Наконец, идея оформилась. Она проста в понимании, но трудна в исполнении. А суть ее такова: включение инвалида в жизнь.

Я попробую изложить эту проблему так, как я ее понимаю. Вот инвалид. Он живет один или с семьей, и он оторван от жизни как таковой, от жизни, которой живут его благополучные сверстники. Требуется вернуть его в жизнь. Это можно сделать, если встречаться, общаться, высказывать идеи, обсуждать, даже предпринимать что-то.

— Видимо, все по Ильфу и Петрову: дело спасения утопающих – дело рук самих утопающих?

— Не совсем так. Вот мы, когда встречаемся и общаемся, то мы учимся друг у друга. Мы ведь не боги, да? Кто-то знает больше, чем я, могу и я знать больше. Тут взаимный процесс. Это не так, что пришел к нам человек, мы ему дали 10 тысяч долларов, и он ушел счастливый. Как говорится, лучше не дать человеку рыбу, а научить его рыбу ловить. Понимаете?

Понимаю. Больше того, согласен двумя руками. Да ведь только так и можно человека с ограниченными возможностями вернуть в нормальную жизнь. Научись что-либо делать сам, своими руками. А первым делом – захоти сам. Вот примерно то же было на слете инвалидов из разных стран Европы, который проходил летом в Острошицком Городке. Там люди учились друг у друга. Кто-то что-то освоил, придумал, делает, а кто-то нет. То есть, полная демократия в общении, не было ни лучших, ни худших, а были люди, объединенные каким-то своим недугом.

— Было так: вот человеку дали микрофон, попросили спеть. А он говорит: я не умею. А ты попробуй! Не умею рисовать. А ты попробуй! Человек начинает петь и, оказывается, у него прекрасный музыкальный слух!

В общем, об этом я и сам догадывался. Особенно, когда побывал в психоневрологическом интернате на ул. Ваупшасова в Минске. До сих пор вспоминаю мастерскую изобразительного искусства и работы, там представленные. Ведь эти люди даже не подозревали о скрытых в себе талантах. И вот появился человек, он сказал: а ты попробуй! И ведь стало получаться. Что интересно – в любой европейской стране есть музеи, галереи такого альтернативного, в полном смысле этого слова, искусства. И эти работы раскупаются. Жаль, что такого хотя бы одного музея в Минске нет…

***

В конце Дима рассказал, как он спускается по лестнице во двор (лифт не работает уже долго).

— Часто пандусы делаются для галочки, не больше. Съехать или заехать по ним – это уродливый цирковой номер. Я вот хотел бы посадить кого-нибудь, кто делает эти пандусы, в коляску и предложить ему воспользоваться им. Это было бы круто! Ведь человек обычно не хочет думать о худшем, он так устроен: а вот со мной ничего такого не произойдет! А потом происходит. И человек мгновенно начинает все понимать. Друзья отворачиваются, другие относятся с плохо скрытым пренебрежением. Это так. И надо бы заранее вести себя не только с инвалидами, но и со всеми другими людьми – по-че-ло-ве-чес-ки! Ты ведь не знаешь, что может случиться с тобой завтра…

Источник

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *