Ирина Юдович: «Психиатры чуть не сделали мою дочь сумасшедшей»

Ирина Юдович забрала Аню из психиатрической больницы, в которой девочку пичкали психотропными препаратами. И оказалось,  не зря: у Ани было обнаружено совсем другое заболевание.

О семье Юдович я узнала от знакомых. Игорь и Ирина воспитывают четверых детей. Старшая девочка – инвалид детства. В подростковом возрасте она едва не потеряла рассудок. Но благодаря своей матери и усилиям врачей пришла в себя. Как выяснилось, Аню долгое время лечили не от того, от чего было нужно. Я захотела встретиться с Ириной, чтобы узнать все подробности этой истории.

Я пришла в гости к этой семье 23 апреля. Мы сразу договорились, что не буду упоминать имен других детей Ирины и Игоря, чтобы избавить их от лишних вопросов.

— Аня родилась 4 апреля 1997 года. Всего 1,8 кг – недоношенная, плюс родовая травма. В общем, проблемы со здоровьем начались практически сразу, — рассказывала Ирина. – В  отделении для недоношенных меня еще, помню, спросили врачи: «Ну что, отказываться будете?» Но я, конечно, даже и не думала об этом.

В два года девочка получила инвалидность в связи с ДЦП. Медики говорили так:

— Вы ее хотя бы обслуживать себя научите – и то хорошо будет.

Но родители взялись за Аню, и она сделала настоящие успехи. Не только себя обслуживала, но справлялась с занятиями в двух школах: музыкальной и общеобразовательной. У нее оказался хороший слух и настоящий талант, своей игрой на флейте она не раз покоряла жюри и занимала призовые места на конкурсах.

Проблем с транспортировкой не было — в школу и назад ее водил младший брат. Ане самостоятельно тяжело ходить из-за ДЦП, но если ее держать за руку, то она справляется. Сверстники к такой однокласснице относились по-разному: одни жалели ее, другие насмехались. Однажды мама Ани, Ирина, даже приходила в школу, чтобы поговорить с детьми на эту тему.

— Я просто попросила не мешать ей учиться. Дружить не уговаривала — без таких друзей и обойтись можно, но просто не мешать. Ведь для нее каждый поход в школу – это преодоление себя. Ане тяжело зайти в трамвай, тяжело шнурки завязать. Ей для всего нужно делать усилие. И я попыталась это донести до детей. Кто-то, кажется, меня понял.

Что касается учителей, они всегда поддерживали Аню. И в целом ей нравилось учиться.

Однако в подростковом возрасте девочка стала меняться. Появились какие-то странности в поведении, страхи. Было принято решение перевести Аню на домашнее обучение. Со временем ее состояние продолжало ухудшаться. Начались панические атаки, во время которых она просто не знала, куда деть себя от страха.

Девочку показывали разным специалистам, но они разводили руками – мол, это не по нашей части, это психиатрия. И в итоге в 16 лет Аня оказалась в психиатрической больнице «Ласточка» на улице Рыленкова.

— То время страшно вспоминать. Я приходила в больницу и видела, как мой ребенок страдает. Аня не могла даже сидеть – только лежала, у нее изо рта текли слюни. Даже говорить толком не могла. Только еле различимо: «Мама, мама», — рассказывала мне Ирина.

На тот момент в семье Игоря и Ирины кроме Ани было еще трое детей, младшей девочке – всего годик. Происходящее в семье переживали все. Когда детям в школе дали задание написать их самое заветное желание, 12-летняя сестра Ани написала: «Хочу, чтобы выздоровела моя сестра». Другие просили котиков, собачек, айфоны, а у детей Ирины были совсем другие мечты. Между тем до выздоровления было еще далеко.

— Я видела, что Ане не становится легче, но при этом ее личность разрушается. Я просто не узнавала ее, и меня пугало происходящее. Тогда я стала изучать в Интернете все про лекарства, которые ей давали врачи, и пришла в ужас. Зачем моему ребенку вводить такие страшные препараты, при этом даже толком не разобравшись, что с ней? – возмущалась Ирина и перечислила некоторые названия: – Галоперидол, феварин, спиридон, хлорпротиксен… Их меняли постоянно – все подбирали подходящие. Я поняла, что убиваю своего ребенка и что врачи в больнице даже не пытаются разобраться, что с ней. Их цель – сделать Аню просто безобидной и тихой: чтобы не кричала, не шумела – вот и все. А то, что она от лекарств стала падать в обмороки, никого не волновало.

Ирина и Игорь приняли решение забрать Аню из психбольницы. В стационаре девочка провела около месяца. Но решения проблемы так и не находилось. Аня по-прежнему мучилась, а однажды с ней и вовсе случился страшный приступ.

— Я считаю, что Аня пережила микроинсульт. Были все признаки: она с трудом улыбалась, не могла пить воду. Мы вызвали «скорую» — нас отвезли в больницу на Покровку. Там не приняли, отправили в «Красный крест». Но и оттуда нас отправили домой, так и не поставив диагноз. Дочка была не в себе, потому все думали, что она просто сумасшедшая.

После этого случая у Ани полностью парализовало левую сторону. К тому же она стала совершенно неадекватна: никого не узнавала, ни с кем не разговаривала, практически не спала, кричала от ужаса.

— Я была в полном отчаянии. Да и вся семья находилась в шоке от происходящего. Мы уже не надеялись ни на что – только если Бог поможет. Этот кошмар в общей сложности длился год. Я в это время продолжала искать специалиста, мне было ясно, что главное – понять, почему ребенок так резко стал неадекватным. И в апреле 2014 года Ане, наконец, был поставлен правильный диагноз.

Ирина решила показать Аню неврологу, который наблюдал ее с раннего детства: Галине Каган. И та поставила диагноз: дисциркуляторная энцефалопатия. Это значит, что из-за плохой работы сосудов происходит кислородное голодание мозга. Все проявления болезни – лишь следствие этого. И как только Ане начали лечить сосуды, она стала приходить в себя.

В медицинском заключении так и написано: «В 2013 году на фоне гормональной перестройки в период пубертата — резкая отрицательная динамика. Перестала ходить, общаться, было неадекватное поведение. Психотропные препараты эффекта не дали. Улучшение наступило на фоне приема церебротродиков».

Буквально за два месяца Аня восстановилась полностью. Конечно, некоторые последствия после пережитой болезни остались. Она, например, боится пойти одна на улицу, зависает на некоторых фразах, чуть хуже стала координация движений. Но в целом это нельзя даже сравнить с тем, что было. Аня сейчас на домашнем обучении оканчивает девятый класс, причем на довольно неплохие оценки. И она снова стала участвовать в музыкальных конкурсах. Как раз сейчас готовится к одному из них.

— Я хочу сказать, что если бы Ане сразу поставили диагноз и начали верное лечение, многих проблем удалось бы избежать. А так из дочери чуть не сделали сумасшедшую.  Зато теперь доктора посчитали, что она даже может устроиться на работу, — с горечью сообщила мне Ирина, достав заключение медико-социальной экспертизы. — Вот, пожалуйста: третья рабочая группа инвалидности. Недавно, 8 апреля, комиссия решила: ЛФК Ане не надо, санаторно-курортное лечение – тоже. И к тому же она теперь оказалась работоспособным человеком.  И это при том, что Аня не может даже в магазин самостоятельно сходить: ни физически, ни психологически к такому не готова. Такая вот у нас медицина. То убеждают, что Аня – «овощ», то, наоборот, на работу посылают.

Женщина подала заявление на переосвидетельствование, оно назначено на 5 мая. Ирина уже привыкла к тому, что врачи ошибаются и их заключения не всегда отражают реальное положение дел.

Марина Рассолова

Источник: Провинция

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *