Все мы, как правило, в том или ином возрасте, проходим через испытание отношений с родителями на прочность. Когда, будучи подростками, бунтуем против правил и границ. Когда, повзрослев, теряем терпение, нянчась со стариками. У нашего героя отношения с матерью не складывались. Настолько, что она выбросила его из окна. У мальчика, которому было 1,5 года, отнялись ножки. Он попал в интернат и долгие годы был предоставлен самому себе. Учился обслуживать себя, читать и писать, отстаивать свою дееспособность и самостоятельность, зарабатывать на жизнь. Он и теперь продолжает бороться — теперь уже за любовь.
О Коле Юрикове я узнала от Веры Олеговны Дробинской, астраханской правозащитницы и приемной матери семерых детей-инвалидов. Она не раз приезжала в Разночиновский психо-неврологический интернат, где когда-то воспитывались и некоторые из ее детей. Контактировала с волонтерами, консультировала выпускников. И, как она говорит, давно обратила внимание на безногого паренька — уж очень у него запоминающаяся, яркая внешность.
Родился Коля Юриков в Енотаевском районе Астраханской области, в многодетной семье, где было пятеро детей и сильно пьющая мать. И почему-то когда полуторагодовалый мальчик получил тяжелую травму, никакого расследования не было. Сейчас, тридцать лет спустя, Следственный комитет попытался восстановить события. Мама Юрикова утверждает, что сына сбил неизвестный мотоциклист. Сам он склоняется к версии, о которой говорят давние знакомые семьи — что женщина, по какой-то причине рассердившись, выбросила ребенка из окна. У бабушки Кольки и соседки, которые могли бы рассказать, что произошло в октябрьский день 1983 года, уже не спросишь — они давно ушли из жизни.
Как бы то ни было, мальчик попал в интернат. Ходить он не мог, только ползал. Ни о какой реабилитации или восстанавливающей терапии речи не шло — воспитанники Разночиновки до недавнего времени считались «безнадежными», а Валентина Уразалиева, больше трех десятков лет возглавлявшая учреждение, прямо говорила, что такие дети «должны уходить из жизни«. Так что вскоре у мальчика, который ползком передвигался по зданию интерната и окрестной территории, началась гангрена, были ампутированы обе ноги.
«Тут целая куча вопросов. Ну ладно, когда в первый раз у него рана на ноге в гангрену перешла — это можно было объяснить тем, что в интернате не знали, что это такое и как нужно действовать. Но почему вторую ногу упустили? Почему довели до того, что ноги были ампутированы полностью?» — говорит Дробинская, в прошлом работавшая детским врачом.
Ответ на эти вопросы сейчас пытаются найти следователи из астраханского управления СКР. Заместитель начальника управления Дмитрий Бочаров на запрос Неинвалида ответил, что в рамках проверки собрана медицинская документация, сохранившаяся к настоящему времени, опрошен персонал интерната, а в ростовском Бюро судебно-медицинской экспертизы должны провести комплексное исследование. Если факты ненадлежащего ухода и неоказания медицинской помощи Юрикову подтвердятся, привлечь кого-то к уголовной ответственности будет трудновато — все сроки давности уже вышли, но он вполне сможет подать гражданский иск и потребовать возмещения ущерба.
О том, как Колька оказался вне интерната и взялся отстаивать свои права, он говорит неопределенно. Дробинская говорит — его отпустили пожить на какое-то время к матери, уже во вполне взрослом возрасте, а он не захотел возвращаться и сбежал. Нашлись какие-то добрые люди, которые прятали у себя безногого парня. Тем более, что обузой он никогда не был.
Николай, который считался необучаемым, еще в интернате выучился читать и писать. «Со мной никто не занимался, и я учился сам. Сейчас, конечно, пишу с ошибками, это правда, но хоть так», — говорит он. А еще молодой человек выучился починять практически любую технику — от телевизоров и звуковых систем до мобильных телефонов. До чего-то сам дошел, что-то смотрит в интернете. Получается очень прилично.
В интернате Коля Юриков прожил с 1988 по 2002 год. А семь лет спустя, выяснив, что на родительский дом рассчитывать не стоит, попытался добиться постановки на очередь в качестве сироты и получения субсидии на приобретение жилья. В этом ему помогал друг Миша, который, воспитываясь в другом интернате, не только выучился читать и писать (тоже, к слову, самостоятельно), но и вызубрил наизусть ГПК и законы, защищающие права инвалидов и сирот. В суде, куда Юриков явился как истец, а Михаил — как его представитель по доверенности, выяснилось, что ни один, ни второй не имеют права апеллировать к правосудию. Поскольку Кольку давным-давно лишили дееспособности, а стало быть, он не может быть доверителем.
«Никакой экспертизы или комиссии не было. Да я даже не знал, что в моей дееспособности кто-то сомневался. И узнал только спустя 14 лет после того, как решение было принято», — утверждает Юриков. «Их в Разночиновке оптом признавали недееспособными. Это же удобно…» — комментирует Дробинская. Но в СКР сомневаются: в заключении от 1999 года говорится, что эксперты тщательно обследовали ребенка. Ну да теперь уже не докажешь.
В итоге дееспособность Коли восстановлена через суд, после экспертизы, которая показала, что в свое время за умственную отсталость были приняты депривация и педагогическая запущенность. Отдельная эпопея была связана с розыском документов — он находился в интернате с неопределенным статусом. Имеющихся на руках бумаг было недостаточно для того, чтоб доказать право на статус сироты и жилищную субсидию.
В личном деле нашелся только акт комиссии, которая проверяла семью после того, как он еще мальчиком попал в больницу с травмой. Мать тогда говорила, что она не справляется с пятью детьми и просила забрать младшенького в детский дом. Но отказная не была оформлена как следует, и фактически передача ребенка в Разночиновку была незаконной. Потом был процесс по лишению матери родительских прав, у нее отобрали четверых старших детей и отправили их в детские дома. Но про Колю забыли, и он не был вписан в решение суда. К тому же материнскую квартиру за ним не закрепили, и мать спокойно ее продала и купила дом. Потом и дом за ним закреплен не был и также оказался продан.
В общем, вышла целая детективно-археологическая история, в которой имели место угрозы насчет психбригады, и всевозможные юридические казусы, и многое другое.
В 2012 году Коле Юрикову как ребенку-инвалиду наконец была выделена денежная субсидия на приобретение жилья — 455 тысяч рублей, и он купил дом в Енотаевском районе. Денег для того, чтобы расплатиться полностью, ему не хватило, но, к счастью, продавец согласился на рассрочку. Молодому человеку, обретшему самостоятельность и свой угол, пришлось и к друзьям обращаться, и спонсоров искать, а еще много работать и даже просить подаяние у церкви. Сейчас сотрудники астраханского Следственного комитета помогают ему привести в порядок отопительную систему, душ и бойлер. А совсем недавно, буквально две недели назад, за домовладение был внесен последний платеж.
Мать обустраиваться практически не помогает, хотя отношения они поддерживают. Со старшими братьями и сестрами тоже особой близости не возникло. А отца Юриков с полуторагодовалого возраста и не видел — ни вживую, ни даже на фотографии. Даже не знает, где тот похоронен.
«Конечно, в глубине души осталась обида за то, что мать меня отдала», — говорит Коля. И тут же оправдывает ее, говоря, что она была очень молоденькая, а ее муж сильно пил и требовал избавиться от младенца. «Ей пришлось так поступить», — повторяет он.
Теперь наш герой мечтает создать свою собственную, настоящую семью. Для этого нужно всего ничего — вызволить из Староволжского интерната девушку, которая тоже оказалась лишена дееспособности. Коля говорит, что ему удается время от времени видеться со своей избранницей. Вместе они готовятся к очередной битве с бюрократической системой. И что-то подсказывает, что они непременно справятся.
Дай Бог счастья!
Ссылка на профиль ВКонтакте (https://vk.com/id180620892%20) кидает на несуществующую страницу. Ошибка?
Спасибо за замечание. Поправили.Правильный адрес страницы Николая: https://vk.com/id180620892