Четыре жизни Игоря Винокурова

Двадцать раз Игорь Сергеевич Винокуров пересекал экватор, уцелел во время крушения самолёта, перенёс 36 операций и при этом остался жизнерадостным человеком

Мужественный рижанин лишился обеих ног, но научился ходить на протезах и бороздил моря-океаны ещё 27 лет — это единственный подобный случай в мировой практике. С 1986 по 1991 год Игорь Винокуров был радистом на знаменитом барке «Седов», на котором трижды обошёл вокруг земного шара.

Так случилось, что судьба не раз испытывала этого человека на стойкость. Кроме авиакатастрофы Винокуров остался жив ещё в двух фатальных обстоятельствах — на море и на суше. Он оказался сильнее трагических коллизий, которые одну за другой подкидывала судьба.

Сегодня пенсионер Игорь Сергеевич живёт в пансионате Zemgale недалеко от Елгавы. Этот неунывающий и позитивный человек каждое утро начинает с физзарядки, помогает окружающим и радуется каждому новому дню.

Моряк красивый сам собою

…Бодрый, высокий, статный, подтянутый и крепкий на вид мужчина встречает меня на пороге пансионата. Неужели это 70-летний инвалид — обитатель социального дома? Не верю!

Игорь Сергеевич гладко выбрит, аккуратно одет, глаза живые и даже озорные, рукопожатие твёрдое — просто влюбиться можно! Просит подождать пару минут: «Надо закончить ремонт радиоприёмника у соседки». Развернулся и широким шагом, как по палубе корабля, уверенной походкой пошёл по коридору, чуть-чуть прихрамывая.

Через 15 минут мы пили чай в комнате бывшего моряка, который теперь переместился в инвалидное кресло. Только тут я заметила испарину, предательски выступившую на его лбу, — видимо, бравая походка Винокурову даётся не без боли.

Осматриваюсь. Немалую часть скромного жилья занимают православные иконы. Могу предположить, что некоторые подарены известным батюшкой из Елгавы отцом Феофаном, который принял непосредственное участие в судьбе Игоря Сергеевича: поддержал моряка-инвалида молитвой и делом, когда инвалид остался без крыши над головой.

Крушение самолёта: чудо спасения

Полвека назад, 30 декабря 1967 года, потерпел катастрофу «АН-24Б», выполнявший местный рейс Рига — Лиепая. В результате погибли 44 человека. Среди восьми счастливчиков, уцелевших в этом смертельном переплёте, оказался тогда ещё молодой моряк Игорь Винокуров.

Хроника тех давних событий печальна. «АН-24Б» вылетел из Риги в 7.50, на борту самолёта находились 46 пассажиров: 42 взрослых и четыре ребёнка. Плюс пять человек экипажа.

— Помню, что небо в то утро было затянуто кучевыми облаками, — рассказывает Игорь Сергеевич. — Слышал, как, уже заходя на посадку в лиепайском аэропорту, экипаж связался с диспетчером и доложил расчётное время прибытия.

В тот предновогодний день Винокуров возвращался в город, где в местном порту стояла плавбаза «Кадиевка», на которой он тогда ходил в море.

— Перелёт небольшой — всего 45 минут в воздухе, — рассказывает Винокуров. — Друг мой Лёва Новиков как чувствовал беду, уговаривал меня до последнего: мол, давай, Игорь, вернёмся в Лиепаю на поезде. Почему я не послушал совета приятеля? Сохранил бы ему жизнь, а себе — ноги…

Когда лайнер зашёл на посадку и слева показались верхушки деревьев, Винокуров машинально отстегнул ремень безопасности. Это нарушение правил безопасности спасло его от смерти.

— Вдруг что-то произошло: сильный толчок, потом сильный удар — и я уже лечу в пространство, — вспоминает моряк. — Брякаюсь в снег на землю. Вижу странную картину: самолёт лежит рядом совершенно искорёженный, просто сложился в гармошку. И странная тишина вокруг. Так как я сидел у прохода, в момент, когда корпус самолёта раскололся (от лобового столкновения с землёй) как скорлупа, меня, к счастью, выбросило через образовавшуюся трещину прямо на взлётное поле.

Из всех находящихся на борту в живых остались несколько человек. Никогда не забуду лицо стюардессы — молодая, красивая…

Игорь Сергеевич понимал, что, во-первых, истекает кровью (лежал в красной луже) и, во-вторых, не может пошевелиться (пять открытых переломов на руках-ногах). Осталось в памяти, как до приезда «скорой помощи» к нему подошёл парень в лыжном костюме, который хотел не помочь — нет, задумал вытащить бумажник из кармана. Винокуров стал возмущаться — мародёр отступил.

— Потом подбежал парень в авиационной форме, подложил свою меховую шапку мне под голову. Вижу: недалеко от меня женщина, вся в грязи и крови, босиком побежала к лесу. Потом узнал, что у неё единственной из всех пассажиров не оказалось даже серьёзных травм. Повезло ей. Потом услышал вой сирен, появились врачи. Когда везли в «скорой помощи», едва удержался от стонов. Мука продолжалась долго. Потом я провалился в туман.

Моряк потерял сознание в лиепайской больнице, откуда его в коконе из гипса и накачанного обезболивающими перевезли в Рижский институт травматологии и ортопедии. Но всё-таки началась гангрена, израненные ноги пришлось ампутировать выше колен. Когда Игорь после операции очнулся и бросил взгляд на пустоту на кровати, прикрытую простынёй, то заскрипел зубами и попросил закурить. В момент из здорового молодого мужчины атлетического сложения он превратился в инвалида. Это было тяжело осознать и принять.

Танец на руках на крыше высотного дома

После ампутации и череды сложных дополнительных операций Винокуров был между жизнью и смертью. Вместо прежних 80 килограммов весил всего 38. Как ребёнок.

— Медсёстры на процедуры переносили меня на руках, — признаётся Игорь Сергеевич. — Всегда буду помнить медиков, которые вытащили меня из лап смерти, дышащей мне в спину, — в том числе врача Эрику Закис, которая боролась за мою жизнь. Эта доктор как-то принесла мне протез и сказала: «Учись ходить — в этом твоё спасение!»

Игорь Винокуров как увидел «деревянную ногу» — сразу решил испытать её на практике: через пять минут больной стоял на протезе, обхватив руками кадку с фикусом, стоящую в палате. По щекам медсестёр в этот момент текли слёзы.

Три долгих года ушло на то, чтобы научиться ходить, бегать и танцевать на протезах. Но когда инвалид (по документам это было именно так) Винокуров пришёл на медкомиссию и сообщил, что готов работать в море радистом, хирурги растерялись. Безногий человек — и на корабль? Невозможно. Тогда на глазах изумлённых врачей Винокуров выбежал во двор поликлиники и по пожарной лестнице шестиэтажного дома напротив ловко поднялся наверх и там, где она заканчивается двумя ржавыми скобами, сделал стойку на руках.

— Ну надо же было убедить докторов в моей крепости! Единственное, волновался очень во время этого импульсивного трюка и поэтому делал стойку спиной к крыше: если бы упал, то на крышу, метра полтора всего, — улыбается Игорь Сергеевич. — Чуть в милицию меня тогда не сдали!

Потом подумали и разрешили выйти в море. В награду за рискованный трюк получил 27 счастливых лет любимой работы. Открою секрет: во время шторма для моряка главное совсем не ноги, а руки.

Кстати, легендарный профессор Виктор Калнберз тогда поддержал инвалида в его желании вернуться к обычной жизни. Он первым написал письмо в медкомиссию о том, что Винокурова «с его железным здоровьем и силой воли можно даже в космос отправлять».

Случай из юности — крушение в море

Игорь Сергеевич прирождённый везунчик. Когда ему было 18 лет, он уже работал машинистом черноморского сухогруза. При входе в Босфор в старое (ещё довоенное) судно, на котором был Винокуров, врезалось норвежское рыболовное судно.

Главный удар пришёлся как раз на машинное отделение, которое моментально стало заливать водой. И Винокуров, тогда совсем ещё мальчишка, водрузив на плечи раненого кочегара, полез по лестнице наверх, на палубу.

— Сухогруз накренился — вижу, вот-вот пойдёт на дно, — вспоминает мой собеседник. — А кочегар плавать не умеет и воды боится. Что делать? Надел на него свой спасательный жилет и прыгнул за ним в море. От шока товарищ чуть меня не утащил на дно: обхватил меня железной хваткой и кричит. Пришлось немного оглушить, только поэтому и спаслись.

Друзья долго держались на поверхности, пока их не подобрал английский эсминец. Спасённых русских моряков отвезли в больницу в турецкий порт Измир. Погибли 10 членов экипажа. Таким было первое испытание Винокурова на прочность и силу духа.

Жизнь после моря

Третья катастрофа случилась на дороге: в автомобиль Винокурова въехала большая тяжёлая военная машина. Игоря Сергеевича опять выкинуло из салона…

После выхода на пенсию Игорь Винокуров пять лет отслужил в охране, а потом в Латвию пришёл экономический кризис. Так случилось, что ради счастья родных людей (это запрещённая тема для разговора) ему надо было пожертвовать имуществом. Игорь Сергеевич не задумываясь продал всё — квартиру и хорошую дорогую машину.

В результате долгих горьких перипетий инвалид Винокуров оказался в пансионате.

Но одиночество и старые травмы не сломали бывшего моряка, который умудряется жить активнее многих молодых, много читает, при помощи Интернета общается с многочисленными друзьями.

— Бог дал мне жизнь трижды — это не случайно, — обнимает меня на прощанье Игорь Винокуров. — Отработать должен. Думаю, вот, может, работу благотворительную какую-то поискать, а то засиделся тут…

Источник: http://www.subbota.com

 По теме:

Четыре жизни Игоря Винокурова

За тот срок, что отводится человеку на жизнь, Игорь Винокуров прожил целых четыре. И это не фигура речи — четыре раза жизнь для Игоря Сергеевича заканчивалась. Окончательно и бесповоротно. И каждый раз он начинал ее заново. В буквальном смысле слова…

В авиакатастрофе он лишился ног. А через некоторое время ушел в рейс на плавбазе. После автокатастрофы был на волосок от смерти. Выжил. И опять попросился в море

Жизнь первая: сломанные мечты

Жизнь Игоря Сергеевича начиналась, как у большинства из тех, чья молодость пришлась на времена «великого и могучего». Он родился в Одессе — и этим все сказано, потому что редкий мальчишка-одессит не мечтает о море. Не был исключением и Игорь. После мореходки он ходил на парусниках и сухогрузах, был мотористом и даже машинистом на паровых судах (были тогда, в далеких 60-х, и такие).

Молодой моряк рано женился, в семье появился сын. И поворот в карьере интересный наметился: как-то Игорь прочитал объявление, что Рижская база тралового флота набирает механиков. Семья перебралась в Ригу, где Игорь стал работать машинистом на плавбазах.

В декабре 1967 года Игорь Винокуров вылетел из Лиепаи, где стояла их плавбаза «Кадиевка», в Ригу — отвезти отчеты и заодно повидаться с семьей. Клятвенно пообещал капитану вернуться рано утром 31 декабря — судно уходило в рейс. Но в рейс так и не отправился…

…Лететь надо было всего 45 минут. При приземлении АН-24 неожиданно резко клюнул носом. «Что-то мы быстро снижаемся…» — успел сказать Игорь своему соседу, молодому матросу Леве Новикову. И в этот момент самолет врезался в землю…

И сейчас, сквозь годы и туман наркозов (с тех пор пришлось перенести больше тридцати пяти операций), Игорь Сергеевич отчетливо помнит тенью скользнувшие в иллюминаторе верхушки елей и глухой удар, вместе с которым в его теле, взрывной волной выброшенном сквозь поврежденную обшивку, навечно поселилась боль. Помнит, как один из выживших пассажиров вытаскивал у него из кармана бумажник, а он не мог сопротивляться — обе ноги и рука были сломаны. А вот вой сирен машин «скорой помощи», огромный гипсовый кокон, в который врачи «заковали» пять открытых переломов ног, перелом руки, наскоро очищенные от земли и снега раны Игоря, чтобы его можно было доставить в Рижский институт травматологии и ортопедии, память уже не удержала.

Решение, которое грозило перечеркнуть всю его жизнь — экстренная ампутация ног, врачи принимали без его согласия. Иного было не дано — начавшаяся гангрена вариантов не оставляла. Очнувшись, он бросил взгляд на пустоту, прикрытую плоской простыней, и все понял…

Жизнь вторая: возвращение к жизни
Каково полному сил молодому человеку внезапно оказаться инвалидом, прикованным к постели? Не дай вам бог прочувствовать это на себе, как это сделал Винокуров.

Но и по сей день он считает, что в жизни ему очень везло на людей. И первыми в этом ряду Игорь Сергеевич называет врачей. Директора Рижского НИИ травматологии и ортопедии профессора Виктора Константиновича Калнберза, профессора Киевского института врачебной хирургии Олега Александровича Бухтиарова, особо отмечает своего лечащего врача — Эрику Мартыновну Закис, которой Игорь Сергеевич собственно и обязан своим вторым рождением.

Когда его первый раз выписывали из больницы, он попросил позвать к нему всех, кто его лечил. Хороших протезов у него еще не было, ходить еще предстояло учиться, но все пришедшие в холл перед его палатой увидели Винокурова в вертикальном положении. Превозмогая боль, он стоял на старом протезе, опираясь на кадку с фикусом и костыль. «Я, — сказал им Игорь, — дал себе слово поблагодарить вас стоя». И пообещал, что с Эрикой Мартыновной он еще обязательно станцует…

…Свою дочь он назвал Эрикой. Как будто поставил памятник тем, кто не только выхаживал его, но и верил в то, что он еще войдет в жизнь и будет своим на ее празднике. И с Эрикой Мартыновной, как и обещал, станцевал вальс. Но позже…

После Института травматологии у него было все «как у Мересьева». Почти полтора года он усиленно учился ходить на протезах, старался «поставить» походку так, чтобы хромота была незаметной. Тренировал руки — теперь они были нужны ему особенно сильными. Пробовал даже танцевать — падал, ушибался, начинал «работу» вновь и вновь.

Окончательно встал на протезы и относительно нормально начал ходить Игорь Винокуров только в 1970 году. И… отправился на медицинскую комиссию. Чтобы снова выйти в море.

Спрятав за дверью трость, он вошел в кабинет начальника объединения «Запрыба» Бориса Соколова. Большой начальник крайне удивился, увидев в своем кабинете чуть пошатывающегося моряка, который пришел к нему… проситься на работу! Пьян? Первым побуждением было прикрикнуть, выгнать незваного посетителя, но что-то в твердом взгляде вошедшего сдержало его. А когда узнал, в чем дело, растерялся даже… Как не помочь человеку в такой ситуации! Но ведь и дело непростое: не куда-нибудь просится — в море, где работа не каждому под силу!

…На медкомиссию Винокуров вошел твердой походкой. Сдерживая волнение, дал измерить пульс… Но потом дошла очередь до ног. Он, не дожидаясь вопросов, присел несколько раз. За улыбкой скрывая боль от впивающихся в ноги протезов, сплясал… Плясал он и на второй комиссии, на третью привел с собой партнера, чтобы продемонстрировать раунд бокса. И, опережая готовый сорваться с губ медиков окончательный приговор, в отчаянии позвал:

— Пойдемте, я вам докажу…

Было в его словах что-то такое, что заставило медиков кинуться за Игорем, прыгающим через ступеньки вниз, во двор. В одно мгновение ухватился он за нижнюю перекладину пожарной лестницы, легко подтянулся и быстро полез к самой крыше шестиэтажного дома. И уже оттуда, в ответ на растерянные призывы, заявил:

— Спущусь, если подпишите разрешение… А пока буду стойку на руках делать!

Чем все могло кончиться? В тот день Винокуров прощался с землей. 2 июля 1970 года — дата эта стала для него более значимой, чем день рождения, — плавбаза «Трудовая слава» отходила в море. И в судовой роли значилось: «Винокуров Игорь Сергеевич — дублер радиооператора».

Нет, правда, такой должности в типовом штатном расписании плавбазы. Это была первая уступка, которую для Винокурова сделали и которую он принял. Была и еще одна уступка, последняя: капитан плавбазы Валерий Георгиевич Латышев взял на себя ответственность за нового члена экипажа, распорядился выделить ему отдельную каюту, чего помощнику радиста не полагалось. Старпом был против, но капитан настоял на своем — и, как показала жизнь, не ошибся в Игоре Винокурове.

Нелегким оказался тот рейс для Игоря Сергеевича. Сменить профессию, из хаоса звуков вылавливать знакомые позывные, едва касаясь ключа, посылать в эфир свои точки и тире… Но весть о новом коллеге среди радистов разнеслась быстро, и случилось чудо: радисты встречных и прочих судов прекращали даже срочные переговоры, когда в эфире раздавался его писк морзянки, еще неумелой, не привыкшей к ключу бывшего моториста, — учись на свободе, новичок!

И все-таки Винокуров своей бедой предпочитал не делиться. Хотя и был как будто на виду. Впрочем, догадаться о чем-то товарищам по работе было и впрямь трудно. Ходит себе по палубе этакий здоровяк одессит, никогда не унывающий, ни в одном деле от других не отстающий. Ну прихрамывает немного — подумаешь… Бывало, на стоянке кто-нибудь бросит ему: ты у нас самый молодой, сгоняй на соседний пароход, сменяй фильмы! Игорь молча вставал, брал в руки тяжелые коробки и шел. Протезы он снимал, только запершись в каюте. Там же залечивал натруженные, растертые ноги…

Жизнь третья: все сначала
Сколько все-таки судьбой отпущено на долю одного человека!

После рейса Игорь поверил: ему по силам все. С особой остротой теперь хотелось жить, жить… Винокуровы купили «москвич» с ручным управлением, и Игорь, выйдя в отпуск, с наслаждением разъезжал на машине, опьяненный открывшимися возможностями неограниченного движения, скоростью. Пока однажды из-за поворота не вылетел огромный грузовик. Игорь попытался было вывернуть руль, но стальная махина уже надвинулась на него, переворачивая, вминая в асфальт…

Когда его вытащили из остатков того, что недавно было автомобилем, смотреть, казалось, было не на что. Искореженным металлом начисто срезало протезы, тело было сплошным синяком, внутренние органы отбиты. Шофер грузовика грохнулся в обморок, увидев пострадавшего, — он был уверен, что из-за него человек потерял ноги.

А после Жанна, жена Винокурова, стояла в реанимационном отделении над бесчувственным, вздувшимся телом и, глотая слезы, слушала, как врачи рядом обсуждали, дотянет ли он до утра и что она должна согласиться с бесполезностью врачебного вмешательства. Как будто назло врачам Винокуров, слегка отойдя от наркоза, открыл глаза и попросил… закурить!

А тогда, когда его вновь «заштопали» (все те же Виктор Константинович и Эрика Мартыновна), он помнит, как прыгнуло и сжалось сердце, когда один из членов медицинской комиссии спросил его: «Ну, что же, батенька, свою волю вы уже доказали, не пора ли теперь на покой?» Но через несколько месяцев в отдел кадров Рижской базы рефрижераторного флота зашел подтянутый моряк с изящной тростью в руках — за новым назначением…

С момента потери ног Игорь Винокуров, и так человек не самого легкого характера, требовал от окружающих одного — никаких уступок для него как для инвалида! И все-таки об одной «уступке», сделанной для него, рассказать необходимо.

О возвращении Винокурова на флот был снят двадцатиминутный документальный фильм. Просмотр его организовали в Москве, в Министерстве рыбного хозяйства СССР. Когда фильм закончился, в просмотровый зал вошел припоздавший Винокуров. Министру указали на него. Он подошел к Игорю, пожал ему руку и спросил, можно ли ему помочь хоть чем-либо.

— Да, — ответил Игорь. — Я хотел бы поставить себе новые протезы. Но не здесь. В Гамбурге.

Он знал, о чем просил. Протезы ему ставил тот же врач, что в свое время Алексею Маресьеву. И техника протезирования с тех пор мало шагнула вперед… В гамбургской клинике протезы делали легкие, прочные, гибкие, почти не травмирующие культю, даже внешне не отличающиеся от ног.

Просьбу Винокурова выполнили. В Гамбурге для новых протезов понадобилась еще одна операция. И когда германские медики, восхищенные мужеством русского моряка, спросили, как он находит силы переносить все это, тот пошутил: «А я коммунист!» Узнай об этом тогда соответствующие органы, Игорю не поздоровилось бы… А так немцы только посмеялись и выполнили просьбу Игоря — налили ему 150 граммов коньяка, который тот с удовольствием выпил за здоровье врачей.

На прощанье немецкие медики, восхищенные мужеством моряка, предупредили его — протезы эти рассчитаны на всю жизнь. Но никто и никогда еще не ходил на них в море. Вряд ли им выдержать больше пяти лет. Они, конечно, оказались правы — только к тому времени и наши медики научились делать протезы не хуже.

Жизнь четвертая: независимость — синоним ненужности?

Страна переживала огромные потрясения, треща по швам и раскалываясь на куски. Игорь Винокуров продолжал работать, его мужество было отмечено присуждением гражданства «за особые заслуги». Но после выхода на пенсию человек героической судьбы, претендент на строчку в Книге рекордов Гиннесса, герой фильмов и книг, оказался вроде как и не у дел. После расставания с женой пришлось продать городскую квартиру в Риге и переселиться к дочери — в недостроенный загородный дом.

Нельзя сказать, чтобы Игорь Сергеевич прозябал или бедствовал, — в конце концов, даже его пенсии почти любой пенсионер позавидовать может. Гораздо хуже для него оказалось стать ненужным обществу, обузой для окружающих: все-таки годы дают себя знать, и даже за здоровым человеком в этом возрасте требуется определенный уход. А уж за таким, как Игорь Сергеевич, тем более — ему и тренировки постоянные нужны, и реабилитационные процедуры необходимы.

Когда дочь устроилась на работу, у Игоря постепенно сложился план: чтобы не быть в тягость родным, Винокуров решил добровольно переселиться в какой-нибудь подходящий пансионат, где и уход будет, и держать себя в форме можно было бы. Но как это сделать? Сегодня попасть в пансионат (а ведь нужно еще не абы какой, а специализированный!) для пожилого человека практически невозможно. Во-первых, места ждать придется неограниченно долго — пансионатов на всех стариков не хватает. Вдобавок ко всему процедура определения в пансионат сродни получению гражданства — это многодневный путь по врачам и инстанциям, сборы килограммов справок и прочих «жизненно необходимых» бумажек… Тут и здоровый-то замучится, а на протезах после долгого отсутствия тренировок по коридорам и этажам сильно не побегаешь.

Неизвестно, как сложилась бы дальше судьба Игоря Сергеевича, если бы не хорошие люди, на которых ему действительно всю жизнь везет. Один из бывших капитанов дальнего плавания, с которым когда-то довелось ходить в море радисту Винокурову, к зрелому возрасту обнаружил в себе тягу к Богу — и стал известным всей Латвии отцом Феофаном из Елгавы. На его призыв откликнулось руководство нашего издательского дома Petits — все наши корифеи вышли из «Советской молодежи» и прекрасно помнят не только историю героя-моряка, но и его заметки в «Молодежке» с борта самого большого в мире парусника «Седов», где Игорю Сергеевичу довелось ходить радистом. Не остался в стороне и профсоюз моряков: его лидер Игорь Павлов прекрасно помнил Игоря Сергеевича. И хоть профсоюз — транспортников, а Винокуров — «рыбак», необходимое содействие было оказано.

Но самую большую роль сыграл в новой, четвертой жизни Игоря Винокурова добрый друг «Часа» — бизнесмен, меценат и политик Игорь Зуев, сам в прошлом моряк. Именно благодаря ему бюрократическо-медицинские инстанции были преодолены в рекордно короткие сроки — Игорь Зуев не только собрал все необходимые документы, но и лично отвез Игоря Винокурова на реабилитационный курс в санаторий «Вайвари» — перед переездом в пансионат старый моряк хотел обрести прежнюю спортивную форму. Благотворительное общество Laba Cerоba, которое создал Игорь Зуев, собирается и дальше оказывать все возможное содействие Игорю Сергеевичу Винокурову. Причем сам Игорь Зуев это большой заслугой не считает и даже противился поначалу, чтобы его имя упоминали в газете: «Помогать таким людям — вообще-то долг любого нормального человека. А помогать человеку такой героической судьбы, человеку несломленному — не только долг, но и честь…»

Сегодня Игорь Сергеевич Винокуров уже стал жителем пансионата Zemgale . Тихое место, хорошие соседи, внимательный и чуткий персонал, отзывчивое руководство. Но неугомонный характер моряка дает себя знать: Игорь Сергеевич еще не определился, чем он будет заниматься, но в роли старичка — «божьего одуванчика» он себя решительно не видит.

Если бы не поправка на годы, на мужскую его щеголеватость — выправкой, всем своим обликом он больше напоминает фронтовика, забывшего надеть китель с нашивками за ранения. Старые раны время от времени дают о себе знать — тело его до сих пор хранит в себе осколки металла — самолетного фюзеляжа. Как фронтовик он всегда готов к новым схваткам — с болью, с самим собой.

Так что, думается, об Игоре Винокурове мы еще услышим. Не тот он человек, чтобы успокаиваться в тиши своей четвертой жизни. Абсолютно не тот…

Источник: http://www.chas-daily.com

There are no comments

Add yours

Отменить ответ

Comment

Name

Email

Url

Введите код с картинки (CAPTCHA) *