Как живут и о чем мечтают люди с пересаженными органами?
Надежда умирает последней — так уж устроен человек. До самой последней секунды, пока мы дышим, мыслим, а следовательно, существуем, остается шанс победить неизлечимую болезнь и начать жизнь сначала. Новую жизнь, в которой есть планы на завтра, закаты, рассветы и стойкое чувство полноты бытия.
Сегодня в Беларуси живет уже около 1000 человек с пересаженными органами. Новости об очередной трансплантации перестали быть сенсацией, дело поставлено на поток. И каждый знает: если вдруг что-то не так, он всегда может рассчитывать на бесплатную пересадку нужного органа и пожизненное обеспечение дорогостоящими лекарствами. Это право гарантирует нам государство, вкладывая миллионы долларов в одну из самых перспективных отраслей современной медицины.
Журналисты «Р» разыскали нескольких пациентов, чья жизнь в буквальном смысле слова висела на волоске. И услышали истории, в которых героизм идет бок о бок с нечеловеческой силой воли и божественным провидением.
Лиана, которая удивила мир
Теперь она имеет все шансы вырасти здоровым человеком и в перспективе отказаться от приема лекарств
В свои 3,5 года Лиана БУЙНОВЕЦ даже не подозревает, насколько знаменита. Причем не только у себя на родине. Ее имя не сходит с уст ведущих трансплантологов мира, о ней написаны статьи в научных журналах Европы. Эта маленькая красавица с нежными ямочками на щеках пока еще не понимает, что вместе с белорусскими хирургами ей удалось сотворить сенсацию и впервые в истории победить непобедимый яд — фаллоидин.
Обычный минский дворик, замкнутый в кольцо многоэтажек. Шумная детская площадка. Качели, взлетающие вверх вместе с маленькой девочкой… Эту дюймовочку в полосатой кофточке и ажурном бело-розовом чепце трудно не заметить. Бог наградил ее броской внешностью и обезоруживающей улыбкой. Не ребенок — ангел во плоти, подумает случайный прохожий. Только родители и врачи знают, через какие страшные лабиринты судьбы пришлось пройти этой жизнерадостной малышке в год и 8 месяцев.
— Все случилось летом 2011 года, когда Лиана с мамой гостила у родителей в Мозыре. Теща насобирала грибов и приготовила к обеду лакомство для всей семьи: картошку с курицей и грибной подливкой. Дедушка сразу съел целую тарелку, Лиане дали попробовать чуть-чуть юшки, бабушка ела позже всех — часа через три. Единственный, кто не прикоснулся к обеду, это моя жена Юлия: она предпочла грибам с мясом отварную кукурузу, — вспоминает тот страшный день Александр Буйновец, папа Лианы. — Ночью стало плохо дочери и тестю: у них началась рвота. Причину отравления определили сами: грибы. Но никто не мог подумать, насколько все серьезно.
Утром Лиане и дедушке стало еще хуже, началась рвота у бабушки — вызвали «скорую». Всех троих сразу же поместили в местную больницу, но первоначальный анализ не показал всей полноты картины. Лишь развернутое исследование смогло расставить все точки над «i». И вердикт токсикологов ужаснул всех: истинная причина отравления — бледная поганка. Смертельно опасный гриб.
— Сегодня я могу сказать абсолютно точно: лучше бы их всех троих ужалила кобра. Какое-то противоядие еще можно было бы найти… В случае с бледной поганкой и содержащимся в ней ядом фаллоидином все усилия тщетны: токсины полностью разрушают печень, — вздыхает Александр. — Когда я услышал об этом, у меня случилась истерика. Мой ребенок умирает в реанимации, а я ничем не могу помочь. Через сутки Лиану перевезли из Мозыря в гомельскую клинику. На четвертый день, 24 августа, когда дочь перестала узнавать нас с Юлей, врачи подвели черту: Лианочка уходит и спасти ее может только чудо — трансплантация печени. Вызвали священника…
Ситуация накалилась до предела и осложнялась отсутствием донора. Печень родителей дочери не подошла, имевшийся кандидат страдал гепатитом С… Ночной переезд на реанимобиле из Гомеля в столичный РНПЦ трансплантации органов и тканей, счет идет уже на часы… И вдруг — невероятные новости из Бреста: нужный орган найден! Вертолет МЧС. Стальной чемоданчик со льдом. И изнурительная 10-часовая операция, в которой участвовали 20 специалистов центра во главе с Олегом Руммо.
— Когда Олег Олегович еще с двумя хирургами вышел из операционной (а это было часа через 4 после начала), у нас с женой все внутри оборвалось. Нет, этого не может быть… Но руководитель РНПЦ успокоил: все идет нормально, не переживайте. Эти слова придали нам сил. Но волнение было такое, что, казалось, сердце выпрыгнет из груди и упадет на бетонный пол в коридоре, — выкуривает еще одну сигарету Александр. — Операция завершилась под утро 25 августа. Лиану вывезли из оперблока на каталке: помню, у нее сильно отекли ноги и припухло лицо. Жене разрешили остаться с ней в реанимационной. Что делал в тот момент я, даже не знаю. Той ночью супруге приснился сон: бабушка гуляет с Лианой и говорит Юле: не волнуйся, мол, все будет хорошо, дочка поправится. Несколько часов спустя из Мозыря пришла новость: бабушка умерла. И жена срочно выехала домой на похороны.
…Через несколько дней врачи уже не скрывали: анализы хорошие, Лиана идет на поправку. Ее выписали через две недели. А уже через месяц, вспоминают родители, она носилась по двору как угорелая.
— Сегодня Лиане три с половиной года, и, глядя на нее, никогда не скажешь, что она перенесла такую тяжелую операцию. Утром и вечером ей нужно пить лекарства и раз в два месяца показываться специалистам РНПЦ. Дочери не рекомендовано есть грейпфрут, жирную и копченую пищу, майонез и, само собой, грибы. Во всем остальном это обычный ребенок, живущий полноценной жизнью. Она очень любит мамину косметику, мультики «Умизуми», с удовольствием смотрит с папой футбол и обожает вещи фиолетового цвета, — рассказывает Юлия Буйновец, мама девочки. — Саму операцию Лиана, конечно же, не помнит, хотя знает, что лежала в больнице. А показывая на шрам, говорит: «Вава». Но слез у нас при этом никогда не бывает — она сильная девочка.
Правда, в сад родители дочку решили пока не отдавать. Препарат, который она принимает, иммуноподавляющий по своей сути, и оттого любая простуда превращается в настоящую проблему. Проверено не раз. Поэтому Юлия оформила отпуск по уходу за ребенком, и теперь сама учит малышку считать, читать и писать.
— Мы много раз пытались выяснить личные данные нашего донора. Знаем только, что это 8-месячный мальчик, который упал с высоты и получил травмы, не совместимые с жизнью. Большее врачи говорить отказываются. Но все равно каждый раз, когда бываем в церкви, ставим свечку за упокой этого безымянного малыша, который дал нашей дочери шанс на жизнь. И еще одну, за здравие, всей бригаде хирургов, которые этот шанс так блестяще использовали. Мы в долгу у них до конца своих дней, — от души благодарны родители Лианы.
Но что же стало еще с одним пострадавшим от злосчастного гриба — отцом Юлии? К счастью, он выжил, сотворив еще одно маленькое медицинское чудо. Сегодня это первый и единственный человек в мире, переживший отравление ядом бледной поганки без пересадки печени. Правда, за это Александру Ивановичу пришлось дорого заплатить. У мужчины диагностировали острый гепатит печени, поражение почек и селезенки, проблемы с ногами. Инвалид 2-й группы, он может передвигаться только с палочкой. Тот роковой обед 20 августа 2011-го до сих пор не может вспоминать без слез: супруге шел 43-й год…
— Из своего рациона наша семья полностью исключила грибы. Мы не берем даже магазинные консервированные шампиньоны. К слову, наши друзья и знакомые пошли по тому же радикальному пути: никто не хочет повторять чужих ошибок, — рассуждают Юлия и Александр. — Бог дал нам шанс вырастить дочь, и счастья выше этого нет на Земле. Врачи надеются, что со временем Лиана прекратит принимать препараты. Более того, она сможет завести семью и иметь детей. Когда-нибудь она расскажет своему ребенку эту трагическую поучительную историю. А пока мы усиленно учим цифры, буквы и готовимся к школе.
Василий МАТВЕЕВ, «Р»
Фото: Василий МАТВЕЕВ
Михаил ЯНЧУР старается не думать о своих донорах и мечтает посадить яблоневый сад
Михаил Янчур — первый белорус, которому одновременно пересадили печень и почку. Семнадцать часов две бригады хирургов РНПЦ трансплантации органов и тканей боролись за жизнь этого пациента. 17 часов ювелирной напряженной работы — и безнадежно больной человек снова почувствовал дыхание жизни. О новых методиках хирургического вмешательства и профессионализме медиков можно говорить долго. А как живется человеку, перенесшему такую сложную операцию? О чем он мечтает и о чем старается забыть? Об этом и не только — в предельно откровенном интервью нашего героя.
«О своих донорах ничего не знаю»
Место рандеву — один из корпусов РНПЦ трансплантации органов и тканей. Признаюсь, опасалась, что при встрече не узнаю Михаила Янчура. Ведь последний раз видела его после операции более полугода назад. Тогда с больничной койки на журналистов смотрел измученный болезнью мужчина. Сейчас же ко мне подошел статный, улыбающийся человек. Сразу и не скажешь, что его серьезный «диалог» с медиками длится второй десяток лет.
— Врачи меня спасают уже 13 лет, — подтверждает Михаил. — Серьезные проблемы с печенью начались еще в 2000 году. Каждые полгода я ложился в больницу на так называемое «прокапывание». Процедура эта напоминает гемодиализ, только не для почек, а для печени. Длится она не менее 8 часов. И все равно со временем мою печень «съел» гепатит С. В принципе, я медленно умирал и не знал, на что надеяться. Но в 2011 году попал в руки трансплантологов, и мне пересадили печень.
Однако с новым органом Михаилу не повезло. Его поразил вирусный гепатит С, вновь не оставив мужчине почти никаких шансов. Заболевание осложнилось почечной недостаточностью. Единственное, что могло спасти, — экстренная пересадка пораженных органов.
— В 2012 году я снова лег на операционный стол. Мне сразу пересадили и печень, и почку, — продолжает мужчина. — Так что теперь у меня третья печень и три почки.
Интересуюсь, что он знает о людях, подаривших ему жизнь?
— Ничего, — скуп на эмоции Михаил. — О своих донорах ничего не знаю. Я даже результаты обследований специально не узнаю, чтобы лишний раз в голову ничего не брать. И не расстраиваться.
«Семья от меня не отказалась»
— Как я заболел, даже не знаю, — вспоминает Михаил. — Первые «звоночки» были еще в молодости. Но кто в двадцать лет с небольшим заботится о здоровье? Особенно с моим образом жизни.
Послужной список мужчины и впрямь разнообразен. Срочная служба в ракетных войсках стратегического назначения и на Байконуре. Не самые благоприятные условия для здоровья. Потом судьба забросила на Кавказ, позже — в Самарканд. Тридцать лет назад вернулся в родную Беларусь. Здесь брался за любую работу — и строителем, и водителем-дальнобойщиком, и частным предпринимателем был. Последняя работа — водитель на лакокрасочном предприятии — «добила» организм.
— Скорее всего, моя печень «надышалась» ядовитыми парами краски, — предполагает мужчина. — Ну а что было делать? Работать-то нужно. А иначе как содержать семью?
Семья Михаила — жена и двое взрослых сыновей. Старший сын — студент, защищает диплом. Младший служит в Вооруженных Силах Беларуси. Все они живут в Новополоцке — на малой родине супруги.
Сам Михаил пока остановился в отчем доме на Столбцовщине. Отсюда быстрее добираться до столичных медиков. К сожалению, на местах, в районных центрах, врачи таких больных не «ведут».
А как повлияла болезнь на отношения в семье?
— Никак. От меня, больного, никто не отказывался, — улыбается мужчина. — Мы с женой уже почти 30 лет вместе. Не изменились и отношения с родными братом и сестрой. Хотя я сам не подарок. Могу завестись с пол-оборота…
«Хотелось бы еще поработать»
Выясняю, что Михаил, будучи студентом Белорусского политехнического института, ныне БНТУ, несколько лет занимался боксом. Сначала учился сам, потом, отточив боксерское мастерство, начал тренировать других.
— Меня больше беспокоит, что работник я пока никудышный, — продолжает Михаил. — 80-летней маме нужна помощь, она держит двух коз и около десятка кур. А помочь ничем не могу. Попробовал неделю назад газонокосилкой поработать. Очень быстро устал.
Есть у мамы и земельный надел в 40 соток. Мужчина признается, что на шести он обязательно высадит сад.
— Я всегда был активный, никогда дома не сидел. Часто рыбачил в большой компании, — улыбается Михаил. — За рыбой всегда ездили в Россию дня на 2—3.
Есть у Янчура еще одна страсть — ягоды и грибы. Нигде так хорошо не удается отдохнуть, как в лесу. А сколько грибов за всю жизнь собрал! Прицепом к легковому авто вывозили…
— Пока эти удовольствия не для меня. Осталось вот это, — вертит в руках пачку сигарет. — Закурил после того, как узнал о повторной трансплантации. Расстроился, пошел в магазин, купил блок сигарет. Правда, это единственная моя вредная привычка. За последние 13 лет я не выпил ни капли спиртного.
Пока же ему, как говорит сам, доступен лишь «праздный» образ жизни. Семь раз в день принимает таблетки, два раза спит. Целыми днями смотрит телевизор и слушает радио.
— Пока живу на пенсию по инвалидности. А потом, как знать? — не теряет оптимизма Михаил. — Хотелось бы еще поработать. Понимаю, что, как раньше, уже не будет. Но… Врачи говорят, что со временем приду в себя. Да, я уже потихоньку восстанавливаюсь. За полтора года, которые провел в больнице, сбросил 41 килограмм: с 96 до 55. Что это за вес для мужика? Сейчас его понемногу набираю, сами видите, все не так плохо.
«Я прошел через руки сотни медиков»
— Знаете, вы правильно делаете, когда пишете о таких, как я, — огорошил меня в конце беседы Михаил. — Люди должны знать, что у них всегда есть шанс на жизнь. Потому что у нас в стране работают такие врачи, как в этом республиканском центре. Молодые, грамотные, талантливые. Знаете, сколько людей они спасли? А сколько сил тратится на то, чтобы выходить человека после операции! Лично меня во время двух трансплантаций оперировали три бригады медиков. В каждой по три десятка человек. Я включаю в этот список не только хирургов, но и тех, кто меня потом выхаживал. Вот и считайте, я прошел через руки более сотни человек. А те, кто говорит всякие гадости про трансплантацию и трансплантологов, ничего в этом не понимают. Уж вы мне поверьте.
Елена МИСНИК, «Р»
Фото: Юрий МОЗОЛЕВСКИЙ
Тот, что идет по жизни смеясь
После пересадки житель Дзержинска открыл в себе ревность, стал равнодушен к пиву и научился «жить за того парня»
Черный кадр — и побежали кривые линии. Вырисовался экран с электрокардиограммой. Несколько лет снился этот сон Александру Довнару из Дзержинска. Он прогнозировал грипп, ангину, любое недомогание. А через несколько лет ему сделали операцию по пересадке сердца и почки. Ломаные линии в сновидениях все те годы — совпадение?
«Я больным себя не считаю»
Впервые в истории белорусской медицины врачи делали одновременную пересадку этих органов. Да и во всем мире такие операции единичны. Хирурги-кардиологи с двух часов дня до полуночи пересаживали сердце, затем их коллеги из Центра трансплантации органов и тканей — почку.
На койке лежит мужчина, подключенный проводками и трубками к медицинской аппаратуре, машет рукой в телекамеру. Этот кадр был на всех белорусских телеканалах на следующий день после операции. Этот «кадр» есть в памяти Александра уже почти полтора года. Он всегда там будет, но — старательно запрятанный в сознании.
— Ну, было и было. Зачем «тормошить» чувства воспоминаниями? — говорит мужчина. — Я больным себя не считаю. И не люблю, когда люди даже обмолвками цепляют эту тему. С вами на встречу согласился только потому, что обратились через моего врача.
В детстве у Александра обнаружилось заболевание почек. Тогда его пролечили так, что до 28 лет диагноз пропал «без вести». Началось все внезапно. Однажды из носа пошла кровь, и с каждым днем состояние ухудшалось. Через несколько месяцев почки перестали работать. Спасала процедура гемодиализа, но потом и она стала неэффективной. Выход один — пересадка. Однако болезнь дала осложнение на сердце, уровень обеспечения кислородом был бы недостаточным, чтобы трансплантированный орган заработал. А значит, нужно и новое сердце. На поиски донорской «пары» ушел год: отбор для двойной трансплантации куда жестче.
— То время вспоминать не хочется, — говорит мама Александра. — Особенно одиннадцать часов операции. Как мы их пережили, не представляю. Наверное, Бог давал силу. И веру…
Голос дрогнул, заслезились глаза. Наверное, у матерей нервы натянуты даже туже, чем у их борющихся за жизнь детей.
— А я так еще и газетку взял почитать перед операцией, — сын поспешил сдержать материнские слезы.
— Да-а… Переживал ты, сынок, — едва слышно проговорила женщина, потом обратилась ко мне: — Если бы не его сильный характер, неизвестно, чем все закончилось бы. И сейчас вот говорю: не иди на работу, если чувствуешь слабость. А он: «Ха! И что, лежать буду на диване да прислушиваться, где там что болит?»
Островки безопасности
Многие встречают переломные периоды отчаянной обидой на жизнь, протестом: «Почему — я?! За что?» Александр — нет. Он принял все случившееся с ним. Не без внутренних «надломов», но принял.
— Поверьте, привыкнуть можно абсолютно ко всему! Даже к потере органов, — признается Александр Довнар. — Хотя эмоциональная боль — она, конечно, куда страшнее физической. Но и многому учит.
Лежа на операционном столе, Александр представлял, как поедет потом на речку. Мысли о рыбалке были его «островками безопасности», на них находил успокоение. И сегодня, сидя с удочкой у водоема, он проживает каждую секунду, не думая ни о «завтра», ни о «вчера».
— Ловлю рыбу и отпускаю. Сам процесс в удовольствие. А раньше рыба была своего рода добычей (задумывается). После операции стал более неравнодушным ко всему вокруг. Не могу, например, с безразличием пройти мимо инвалидов. Один Бог знает, какой жизненный путь они проходят.
Слушай свой организм, «цвети и пахни»
До и после операции — это две разные жизни, говорит Александр. Вспоминает все «прелести» гемодиализа. Процедуру проходил трижды в неделю по четыре часа. И так три с половиной года. По сути, жизнь в больнице. А сегодня, по его словам, полноценная жизнь. Даже несмотря на то, что буквально горстями принимает лекарства, ежемесячно ездит в больницы, сдает анализы крови по контролю отторжения органов. Как бы идеально ни подходили донорские сердце и почка, тело все равно «видит», что они инородные, и пытается отторгнуть. Чтобы ослабить защиту, сильными препаратами нужно «садить» иммунитет. В результате он работает примерно на тридцать процентов. И обыкновенный грипп может стать серьезной опасностью.
— Когда эпидемия ходит, наверное, носу из дома не показываете?
— Наоборот, — улыбается Довнар. — Смотрите: порезы за счет сниженного иммунитета, в принципе, должны гораздо медленнее заживать. Но я режусь на каждой рыбалке — и все заживает как на собаке. Еще врачи говорят: избегай нервных нагрузок. А у меня что ни поставка товара в магазин (продает рыболовные снасти. — Прим. авт.) — то стресс. И что?! Живем, цветем и пахнем!
Пытаюсь развить тему о соблюдении врачебных указаний, а Александр в пику рассказывает анекдот. Два врача идут по кладбищу, один показывает на могилы: «Здесь мой пациент лежит, и там тоже». Тут мимо дедушка трусцой пробегает. «О! — восклицает доктор. — А этот отказался лечиться».
— Я ни в коем случае не перечеркиваю важность медицинских рекомендаций. Кому, как не мне, нужно в пояс кланяться врачам. И низкий им мой поклон! Но я к тому, что человек в первую очередь сам должен прислушиваться к своему организму, учиться чувствовать его. А не слепо следовать всем указаниям.
Жестких диет Довнар не соблюдает. Под охотку может и сала съесть. Очень любит картошку, позволяет себе ее по первому «зову» желудка. До операции ее запрещали из-за повышенного содержания калия.
— Есть ограничения в сахаре. Да я и равнодушен к сладкому стал. К пиву еще. А раньше и то, и другое любил страсть как!
Многие люди с пересаженными органами даже спортом занимаются. Александр же в движении ограничен: болят суставы. Трудно сказать, что повлияло: операция, «атака» таблеток или что-то иное. Ему предстоит операция по замене двух тазобедренных суставов.
Новое сердце любит по-старому?
Довнар живет за двоих: за себя и за того парня. За жертвователя органов. Любые сведения о нем — «под замком» у врачей. Но Александр почти убежден, что это был мотоциклист.
— Ощущаете, что внутри вас чужие органы?
— В районе почки вибрирует иногда или кольнуть может. Сердце стучит вроде по-родному (улыбается). А вообще, не прислушиваюсь. Но вот жена иногда говорит: «О, как барабанит». И сердце, и почка очень хорошо подошли. Где-то в Беларуси жил второй я.
Некоторые люди, пережившие трансплантацию, рассказывают, что с новыми органами им досталась и часть чужой личности: неизведанные ранее увлечения, желания и даже якобы сны донора. Александр говорит, что ничего чужеродного в своей психике не находит. Но тут же спохватывается: ревность! Откуда, почему?
— Перед операцией, кстати, спросил у жены: «Тань, а не боишься, что новое сердце тебя уже не будет любить?» — улыбается Александр. — Так оно теперь еще и больше любит.
Никакие подвиги некрасовских женщин не сравнятся с тем, что пережила и сделала для мужа Татьяна. Семейная пара достигла этапа, когда оба уже как одно целое. Святая правда: испытания могут как разобщить людей, так и надежно скрепить.
— Стараюсь получать от жизни удовольствие. От всего. Вообще, жить надо проще, — сказал Александр Довнар, провожая меня на автобус. — Мечтаю найти водоем возле леса, поставить рядом сруб и жить там с семьей.
Прав был один целитель, говоря, что мысль, а значит, и эмоции — мощный инструмент воздействия на организм. Раны улыбающегося победителя заживают быстро.
Наталья СТАСЬКО, «Р»
Фото: личный архив Александра Довнара
Комментарий в тему
Олег РУММО, руководитель Республиканского научно-практического центра трансплантации органов и тканей, доктор наук:
— Главное мерило успешности проведенных пересадок — качество и продолжительность жизни пациента. Но даже если после операции человек полноценно прожил год, полтора, несколько лет, все равно эти колоссальные затраты оправданны. Кто знает, может, именно за этот небольшой срок он успеет выполнить свою земную миссию, закончит все дела и уйдет спокойно.
По количеству проведенных органных трансплантаций Беларусь за последние 5—6 лет поднялась в мировом рейтинге до 43-й позиции. Сейчас мы стоим вровень с литовцами, оставив позади всех партнеров по СНГ, а также такие страны ЕС, как Греция, Румыния и Болгария. Уже к концу нынешнего года наш центр планирует достичь уровня Польши. Безусловно, такой прорыв был бы невозможен без помощи государства, которое только на лекарства для трансплантации тратит в год более 6 млн. долларов.
Единственный комплекс, который мы еще не пересадили за эти годы — это «сердце—легкое». Поэтому самый частый вопрос, который мне задают журналисты: когда? Отвечаю: как только будем полностью готовы и уверены в успешном исходе операции.
Источник: respublika.info
Похожие статьи